Женщина женщину ненавидела томно,
пальцами ненавидела, кулаками, коленями,
они жили через три дома
в разное время.
Женщина женщину имела в подъездах,
в кафе у станций, в чулках и мяте,
поцелуи - всегда железные
и в мятых платьях
горгоны.
А знаете, женщинам не нужны
иконы,
виньетки, минеты, баксы.
Женщинам нужны тела
авансом,
души позже,
когда утихает зябкая дробь
ударных
сердца,
разъедающая селитрой
кожу.
Женщина женщине читала стихи,
закатывала истерики, потом, кстати,
не обязательно мириться в кроватях,
вообще много необязательной чепухи.
А когда она зарывалась пальцами в мякоть,
прикусывала губу, замирая в ознобе,
я бы не смог крикнуть женщине хватит,
чтобы
они не смогли напиться
всей влагой, источаемой из них мирой,
господи, это же надо было такому случиться,
чтобы не хватало и целого мира,
и целого моря - чтобы потом напиться,
когда так хочется раствориться,
смыться, стереться, выгравировать пунктиром
"Я так боюсь от бремени разрешиться,
я так боюсь когда-нибудь излечиться,
я так боюсь забыться
или попросту забыть".
Они иногда друг друга били
как только женщины умеют бить,
так, чтобы пусто было,
проклято место, которым еще б любить.
А потом - в ванной целуя грудь
пахнущую парафином и щелочным мылом,
повторять снова - главное не забыть
выбить себе,
выбелить и набить
день, когда не враги, не врачи,
не убийцы - она меня пристрелила,
за то, что она видела немочь, заполучив
меня, зарывшись ужом в мягкое небо ила,
когда она меня так навязчиво отлюбила.
Женщина к женщине
больше не приходила.
Они жили в разное время
через три дома.
Сначала - каждый день бил в ее темя,
потом наступила кома,
состоящая из кухни и пары комнат,
и пара в морозный воздух.
И пора бы уже, и вот.
Но вечером в морозных и пьяных звездах
она видит женских кистей метаморфозы,
словно Ван Гога любви и секса.
И пишет письма в улицы молчащий рот,
и в этих полуобнаженных текстах
женщина женщиной и живет.
И иногда
в постели ли, на работе,
в тиши квартиры, в глотке вокзала
так помнятся пальцы, фаланги, ногти
выкрашенные в пошлый алый.
И как ее иногда бывает
немного
до смерти мало.
(Самое главное не расскажу,
и так много, того как она ласкала -
жуть!)
(с) гср The woman hated woman languidly,
hated fingers, fists, knees,
they lived in three houses
at different times.
The woman was a woman in the hallways,
in a cafe near the station, in stockings and mint,
Kisses - always iron
and crumpled dresses
Gorgon.
You know, women do not need
icons,
vignettes, blowjobs, Bucks.
We need a woman's body
upfront
showers later
When simmering chilly roll
shock
heart
corrosive nitrate
skin.
Woman to Woman reading poetry,
hysterics, then, by the way,
not necessarily to put up in their beds,
I do a lot of unnecessary stuff.
And when she buries his fingers into the flesh,
He is biting his lip, sinking in the chill,
I could not shout enough woman,
that
they could not drink
all moisture exudes from their Mira,
My God, it's had to happen,
that was not enough and the whole world,
and the whole sea - then to get drunk,
when so I want to dissolve,
flushed, delete, engraved dotted line
"I'm so afraid of the burden resolved,
I'm afraid one day cure,
I'm so afraid to forget
or simply forget. "
They sometimes hit each other
as soon as the women can beat,
so that it was empty,
damned place, which is still used to love.
And then - in the bathroom kissing breasts
scented paraffin and alkaline soap,
repeat again - the important thing is not to forget
knock yourself
bleach and fill
day are not enemies, not doctors,
not the killer - she shoot me,
for what she saw sickness, having caught
I, like a snake buried in the soft palate of sludge,
When she did so obsessed otlyubila.
Woman to woman
no longer came.
They lived at different times
three at home.
First - every day beat in her crown,
then came the coma,
consisting of a kitchen and rooms couples
and steam in the frosty air.
And it's time already, and here.
But in the evening in the frosty stars and drunk
she sees the women's hands metamorphosis
like Van Gogh love and sex.
And he wrote letters to the streets silent mouth,
and these texts topless
woman and woman living.
And sometimes
in bed whether at work,
in the silence of the apartment, in a drink station
so keep your fingers, phalanges, nails
painted vulgar red.
And it is sometimes
Little
to death a little.
(The most important thing is not to tell,
and as much as she caressed -
horror!)
(C) rav Смотрите также: | |
