(читает: Александр Дубина)
Мы расположились на привал в оазисе. Спутники спали. Один араб, высокий и белый, прошел мимо меня; он задал корм верблюдам и пошел спать.
Я упал спиной в траву; я хотел спать; я не мог уснуть; жалобный вой шакала вдали; я снова сел. И то, что было так далеко, оказалось вдруг близко. Толкотня шакалов вокруг меня; тусклым золотом вспыхивающие, потухающие глаза; гибкие тела, равномерно и юрко движущиеся, как под плетью.
Один подошел сзади, протиснулся под мою руку, тесно прижался ко мне, словно нуждаясь в моем тепле, затем встал передо мной, почти глаза в глаза:
— Я — старейший шакал в этих местах. Я счастлив, что еще могу приветствовать тебя здесь. Я уже почти оставил надежду, ибо мы ждем тебя бесконечно долго: моя мать ждала, и ее мать, и дальше все ее матери вплоть до матери всех шакалов. Поверь мне!
— Это удивляет меня, — сказал я и забыл зажечь дрова, которые лежали наготове, чтобы отпугивать шакалов их дымом, — мне очень удивительно это слышать. Я лишь случайно попал сюда с далекого севера и нахожусь в короткой поездке. Чего же вы хотите, шакалы?
И, как бы поощренные этим, возможно, слишком приветливым обращением, они плотнее сомкнули свой круг около меня; все дышали коротко и шипя.
— Мы знаем, — начал старейший, — что ты с севера, на этом-то и строится наша надежда. Там есть разум, которого не найти здесь, среди арабов. Из этого холодного высокомерия нельзя, понимаешь, высечь ни искры разума. Они убивают животных, чтобы пожирать их, а мертвечиной они пренебрегают.
— Не говори так громко, — сказал я, — поблизости спят арабы.
— Ты действительно чужеземец, — сказал шакал, — а то бы ты знал, что никогда за всю мировую историю шакал не боялся араба. С чего нам бояться их? Разве это не достаточное несчастье, что мы заброшены среди такого народа?
— Возможно, возможно, — сказал я, — я не осмеливаюсь судить о вещах, которые так далеки от меня; тут, кажется, очень старый спор; он, значит, наверно, в крови; значит, может быть, только кровью и кончится.
— Ты очень умен, — сказал старый шакал; и все задышали еще быстрее; изо всей силы легких, хотя и стояли не шевелясь; горький запах, который порой можно было вынести только сжав зубы, струился из их открытых пастей, — ты очень умен; то, что ты говоришь, соответствует нашему старому учению. Мы у них отнимем, значит, их кровь, и спор кончится.
— О! — сказал я вспыльчивее, чем того хотел. — Они будут защищаться; они кучами перестреляют вас из своих ружей.
— Ты неверно понял нас, — сказал он, — по людскому обычаю, который, значит, и на дальнем севере тот же. Мы же не будем их убивать. В Ниле не хватило бы воды, чтобы нам отмыться. Мы же, стоит нам лишь увидеть их вживе, убегаем на более чистый воздух, в пустыню, которая поэтому и есть наша родина.
И все шакалы вокруг — а к ним тем временем прибежало издалека еще множество — опустили головы между передними ногами и стали скрести их лапами; казалось, им хотелось скрыть свое отвращение, настолько страшное, что лучше бы мне высоким прыжком вырваться из их круга.
— Что же вы намерены делать? — спросил я и попытался встать; но встать я не мог; два молодых зверя впились сзади зубами в мой пиджак и рубашку.
— Они держат твой шлейф, — объясняюще и серьезно сказал старый шакал, — это почесть.
— Пусть они отпустят меня! — воскликнул я, обращаясь то к старому, то к молодым.
— Они, конечно, отпустят, — сказал старый, — если ты этого требуешь. Но надо немного подождать, ибо, по обычаю, они глубоко впились зубами и должны медленно разжимать челюсти. Тем временем выслушай нашу просьбу.
— Ваше поведение сделало меня не очень восприимчивым к ней, — сказал я.
— Не наказывай нас за нашу неловкость, — сказал он и (read: Alexander Dubina)
We settled down to rest in an oasis. Companions slept. An Arab, tall and white, I went past me; he asked feed the camels and went to sleep.
I fell back into the grass; I wanted to sleep; I could not sleep; whine jackal away; I sat down again. And the fact that it was so far away, it was suddenly close. Crush jackals around me; dull gold flashing, fade eye; Flexible body uniformly and briskly moving like a whip.
One came from behind, pushed under my hand, huddled up to me, as if lacking in my heat, then stood in front of me, almost eye to eye:
- I - the oldest jackal in these places. I am happy that I can still greet you here. I had almost given up hope, because we are waiting for you an infinitely long time: my mother was waiting for her mother, and then her mother until the mother of all jackals. Believe me!
- It surprises me - I said, and forgot to light the wood, which lay at the ready, to scare away jackals they smoke - I really amazing to hear it. I just happened to come here from the far north and I am on a short trip. What do you want, jackals?
And, as if encouraged by this, perhaps too friendly treatment, they have closed their circle tighter around me; all breathed short and hissing.
- We know - the oldest started - that you from the north on that something is built and our hope. There is reason, which does not find here among the Arabs. This cold arrogance can not be, you know, carve any spark of reason. They kill animals to eat them, and carrion they neglect.
- Do not talk so loud - I said - Arabs sleeping nearby.
- You really are a stranger, - said the jackal - and then you knew that never in the history of the world a jackal was not afraid of an Arab. Why should we be afraid of? Is it not misfortune enough that we abandoned among such people?
- Maybe, maybe - I said - I dare not judge things that are so far from me; there seems to be very old argument; He, therefore, probably in the blood; then, maybe, just blood and over.
- You are very clever, - said the old jackal; all breathe faster; with all his strength the lungs, although it stood motionless; bitter smell, which at times could only draw clenched teeth, streamed out of their open mouths - you're very smart; what you say, in line with our old scientist. We shall take away from them, then their blood, and the dispute is over.
- ABOUT! - I said the irascible than desired. - They will be protected; they shoot you out of the heaps of their rifles.
- You misunderstood us - he said - Human custom, which, consequently, in the far north is the same. We will not kill them. The Nile would not have enough water to wash us. We, we should only see them live, run away to cleaner air, into the wilderness, so that is our homeland.
And all the jackals around - and to them in the meantime many more came running from far away - put their heads between the front legs and began to scrape their feet; it seemed they wanted to hide his disgust, so terrible, that I'd better get out of a high jump of their circle.
- What are you going to do? - I asked and tried to get up; but I could not get up; two young beast sank his teeth into the back of my jacket and shirt.
- They keep your trail - explaining and said the old jackal seriously - this accolade.
- Let them let me go! - I exclaimed, turning to the old, then the young.
- Of course, they let go, - said the old - if you do require. But you have to wait a bit because, as usual, they are deeply dug his teeth and should slowly unclench jaws. In the meantime, listen to our request.
- Your behavior made me not very receptive to it - I said.
- Do not punish us for our unease - he said Смотрите также: | |
