Я бессмысленно много курю.
Бессмысленно много пишу.
Бессмысленно много шуток.
О многом прошу,
но это тоже бессмысленно.
Вся моя искренность - шум.
Все чем я здесь дорожу -
приставлено будто бы горло к ножу
и станет опавшими листьями.
Сердце пока оно живо наружу не выставить,
но после нового выстрела в нас -
можно вырезать и показать,
можно даже где-нибудь выступить.
И если мне правда тонуть не дано,
и если легко на меня наступить,
то почему наблюдаю лишь дно?
То почему оно снова болит?
Я сказал: мне не страшно, если ты вдруг остановишь свой метроном,
по ту сторону полнят бокалы вином
и вспоминают хорошее только.
Ты спросило: Не жалко ли мне тебя, и правда, не все ли равно?
Я ответил: мне жалко, но только жалеть
осталось не долго.
...
Черная волга несется в белую зиму.
Мне тут - невыносимо.
Меняем порядок действий.
Меняем маски, меняем подруг,
номера квартир, цифры симок...
Я курю и пью кофе черный,
как юмор в среде несчастливых,
но ты до сих пор стучишь,
как соседи услышав как я анонсирую
новый удар твой и новое завтра в тисках.
Она стала уставшая, грустная -
и я точно знаю что это
из за меня...
Чувство вины это тяжкий груз.
Взгляд на себя, если честный - значит тоска.
И конечно:
"пора бы искать, хватит терпеть, нужно менять..."
...
Я видел твой сон. Я видел, как я умирал.
Видел, как медленно тянется день без меня,
как просто было не врать.
Видел глаза, что читали тетрадь.
Видел в них слезы, хотелось обнять, но руки остались с телом.
Видел как город укроют чистым и белым -
будто ребенка в постели, будто бы голос в приглаженном стерео...
Ты себя не услышало, стало растерянным
от любви не имеющей больше каких-либо прав
на то чтобы ждать, на то чтобы помнить,
на то чтобы верить.
Начав читать эту книгу, я думал
что в ней будет больше глав.
Люди бегут стремглав, будто мысли, будто двоичный код
программы, где каждый красивый стих - всегда немного предательство.
И если ты можешь меня простить, и продолжить гнать кислород по ветвями древа сосудов и вен,
и если ты можешь остаться...
То сделай это, пожалуйста. Дай мне еще один день.
Умирать - это в общем не страшно,
пусть хоть пару телесезонов - Безруков, Патинсон.
Страшно в этот момент, что любимая сядет к тебе на постель,
а ты не сможешь обнять и коснуться
ее нежных пальцев.
Считай это просьбой остаться.
Считай свой каждый удар.
Ты - это принятый свыше дар,
сотрудник лишенный всех выходных.
Сегодня пролился дождь, а завтра мы ждем пожар.
Я прошу тебя биться в моей груди,
биться не слишком тихо.
____________________________________________
Я пробью степлером руку,
чтобы кровь моя тебя грела.
Нас сломает натиском стен.
Мир такой сложный, мы мягкотелые.
Волоки меня в стаю волков.
Ночью. На эстакаду с фонариками.
Я был почти что готов,
поубивал кругом кучу ангелов.
Я пробью степлером руку,
чтобы кровь моя тебя грела.
Не забывай меня, милая.
Не забывай меня, мягкотелого.
Однажды, умрут все кондукторы и остановятся
поезда.
Развалятся железные дороги.
Исчезнут все слова.
Я буду помирать на дороге,
Жалея,что ничего не сказал.
В зале, в позе эмбриона умрет чья-то сестра.
Море перестанет выбрасывать
дельфинов, китов, утопленников на сушу.
Глупые парни больше не будут глупых дам слушать.
Однажды, умрут все кондукторы и остановятся
поезда.
Однажды, мне кажется, миру наступит пизда.
Я могу за нас обоих сдохнуть,
сгинуть под тысячей плинтусов.
Мнимые минусы холодов так сильно не жалят,
как жалит слово "Любовь".
Нейромедиаторы — дофамин, эндорфины.
Догоняемся фенилэтиламином,
как далеко не были мы,
как ранимы и молоды,
как обожаем верить в сказки.
Если то огромное,что разрывает,
мечет о стены, сворачивает на кафеле,
заставляет нырять, забыв ласты,
снасти и кислородную трубку.
Если все эти чувства -
лишь вазопрессин и окситоцин.
Заверните меня в бумагу жухлую.
Я не хочу быть один. I smoke a lot of pointless.
It makes no sense to write a lot.
It makes no sense to a lot of jokes.
About much to ask,
but it is also pointless.
All my sincerity - noise.
All of what I'm here for treasure -
is put in charge as if the throat to the knife
and become fallen leaves.
The heart of it is not put out alive,
but after a new shot at us -
You can cut and show
You can even perform anywhere.
And if I really sink is not given,
and if it is easy to step on me,
why not watch a bottom?
That's why it hurts again?
I said, I'm not afraid if you suddenly stop a metronome,
on the other hand full of wine glasses
and remember only the good.
You are asked: Do you feel sorry for me, really, does it matter?
I said I'm sorry, but the only regret
Not long left.
...
Black Volga rushing in a white winter.
I'm here - unbearable.
Change the order of actions.
Change the mask, I have a friend,
apartment numbers, numbers ... simok
I smoke and I drink coffee black,
as humor among the unfortunate,
but you are still knocking,
neighbors heard I be able to announce
new blow yours and a new tomorrow in a vise.
She became tired, sad -
and I know that it
because of me...
Guilt is a heavy burden.
Look at yourself, to be honest - so longing.
And of course:
"It is time to look, enough to endure, needs to be changed ..."
...
I saw your dream. I saw how I was dying.
I saw how slowly stretches the day without me,
how easy it was no lie.
I saw eyes that read the book.
I saw tears in them, like a hug, but his hands remained with the body.
He is seen as a city Ukroyut clean and white -
if the child in bed, as if smoothed voice in stereo ...
You yourself have not heard, it was distracted
love has no longer any right
out to wait on that to remember
the fact to believe.
Having read this book, I thought
that it will be more chapters.
People are fleeing headlong, like thoughts, like a binary code
program, where each verse is beautiful - always a bit of a betrayal.
And if you can forgive me, and continue to drive the oxygen on tree branches vessels and veins,
and if you can stay ...
So do it, please. Give me one more day.
Dying - is generally not terrible,
even if only a couple of TV season - Bezrukov, Pattinson.
Scary at this point that you loved to sit on the bed,
and you will not be able to hug and touch
her delicate fingers.
Think of it as a request to stay.
Consider his every stroke.
You - it received more than a gift,
employee devoid of all output.
Today the rain poured down, and tomorrow we are waiting for the fire.
I want you to beat in my chest,
fight not too quiet.
____________________________________________
I spent a stapler arm,
to you my blood warmed.
We will break the onslaught of the walls.
The world is so complex, we are soft-bodied.
Dies me a pack of wolves.
At night. On the overpass with flashlights.
I was almost ready,
Circle killed a bunch of angels.
I spent a stapler arm,
to you my blood warmed.
Do not forget me, my dear.
Do not forget me, spineless.
Once all die jigs and stop
trains.
The collapse of the railways.
All the words disappear.
I'm going to die on the road,
Wishing that he said nothing.
In the hall, someone dies sister in the fetal position.
The sea will cease to throw
dolphins, whales, drowned ashore.
Silly boys will no longer listen to the silly ladies.
Once all die jigs and stop
trains.
One day, I think the world will come pussy.
I can for both of us to die,
perish by thousands baseboards.
Imaginary cons cold so much do not sting,
stings like the word "Love".
Neurotransmitters - dopamine, endorphins.
We catch up with phenylethylamine,
How far we have not been,
how vulnerable and young,
both adore believe in fairy tales.
If something huge that breaks,
throws on the wall, it turns on the tiles,
It makes the dive, forgetting fins,
tackles and oxygen tube.
If all these feelings -
only vasopressin and oxytocin.
Wrap me in a withered paper.
I do not want to be alone. | |
