Избушка на курьих ножках (Баба-Яга). У Гартмана был эскиз изящных бронзовых часов в виде избушки на курьих ножках. Однако фантазия Мусоргского изобразила совершенно другое — мощный динамичный образ Бабы-Яги, картину «нечистой силы», наполненную «бесовскими» диссонансами (уже в самом первом такте — резкий прыжок на большую септиму). Вначале звучит несколько редких аккордов-толчков, затем они учащаются, имитируя «разбег», с которого начинается «полёт в ступе». Звуковые «кляксы» изображают небрежность и «грязь» в образе Бабы-Яги. Неравномерно расставленные акценты имитируют хромую походку «костяной ноги». На фоне этих звуков «взлетает» играемая полными аккордами простая и яростная мелодия, словно сметающая всё на своём пути. Затем после перехода наступает совершенно другая средняя часть пьесы, тихая и тревожная, полная неустойчивых звуков — то ли полёт, то ли ночной лес. Затем — третья часть — резко врывается повтор первой темы, и завершается пьеса фортепианной каденцией из быстрых попеременных звуков через октаву во «взлетающем» направлении, которые в конце концов без перерыва «врезаются» в первый аккорд финальной пьесы — «Богатырских ворот».
Hut on chicken legs (Baba Yaga). Hartmann had a sketch of an elegant bronze clock in the form of a hut on chicken legs. However, Mussorgsky's fantasy portrayed something completely different - a powerful dynamic image of Baba Yaga, a picture of "evil spirits" filled with "demonic" dissonances (already in the very first measure - a sharp jump to the big seventh). At first, several rare chords-jolts sound, then they become more frequent, imitating the "run-up" from which the "flight in a mortar" begins. Sound "blots" represent negligence and "dirt" in the image of Baba Yaga. Unevenly spaced accents mimic the lame gait of a bony leg. Against the background of these sounds, a simple and furious melody, played with full chords, "takes off", as if sweeping away everything in its path. Then, after the transition, there is a completely different middle part of the play, quiet and alarming, full of unstable sounds - either a flight or a night forest. Then - the third movement - the repetition of the first theme breaks in abruptly, and the piece ends with a piano cadence of fast alternating sounds every octave in a "flying" direction, which eventually "crash" into the first chord of the final piece - "Bogatyrskiye Vorota" without interruption.
