Не доставай те письма - слишком поздно. В том смысле, что пора в кровать, чтоб избежать озноба.
Пускай я сжег тот стол, ту комнату, квартиру, дом. Зато теперь ни слова.
Теперь и звон в густой долине, увязнув в белодонном дне, из глотки выскользнув, застынет, как будто он не тут, нигде.
Не доставай те письма - слишком поздно. В том смысле, что пора в кровать, чтоб избежать озноба.
Как будто Лондон переехал в горы - дома укутались в туман как в старый теплый плед, и дома все тени разбежались по углам.
Как будто время концентратом вливают через ноздри в нас. Как будто на секунду каждый атом вдруг превратился в шнапс.
Поздно! Не доставай те письма, слишком поздно.
И до сих пор в моих неловких лапах дрожит и режет языки конверт.
Как будто возвращаться слишком поздно. Как будто дома кто-то ждет.
Don't get those letters - it's too late. In the sense that it’s time to go to bed to avoid chills.
Let me burn that table, that room, apartment, house. But now not a word.
Now the ringing in the thick valley, bogged down in the bottom of the bottom, slipping out of the throat, freezes, as if it were not here, anywhere.
Don't get those letters - it's too late. In the sense that it’s time to go to bed to avoid chills.
It was as if London had moved to the mountains - houses were wrapped in fog like an old warm blanket, and houses all the shadows scattered in the corners.
It is as if time is being poured into the concentrate through our nostrils into us. As if for a second every atom suddenly turned into schnapps.
Late! Don't get those letters too late.
And still in my awkward paws the envelope trembles and cuts tongues.
It's like coming back too late. It’s as if someone is waiting at home.
