Страх. Прах. Грех.
Теперь первородный страх способствует росту строк, теперь первосмертный прах останется на губах неким подобием слов.
Прыток несбыточный грех, звонок несказанный слог только в ушах тех, кто радость предал и смех, но выжить все-таки смог.
Теперь не важно как и когда мы окочуримся.
Из выживших сделают гроб для тех, кто когда-то писал,- избранников строчечных троп. И сделают только чтоб поставить на пьедестал.
Мы будем писать стихи, оставив душу в залог, чтобы выкупить разом грехи. А с большей длиной строки короче отпущенный срок.
Fear. Dust. Sin.
Now the primordial fear contributes to the growth of lines, now the primordial dust will remain on the lips a kind of semblance of words.
The trick is an unrealizable sin, the call is an unspeakable syllable only in the ears of those who betrayed joy and laughter, but still managed to survive.
Now it doesn't matter how and when we chill.
The survivors will be made into a coffin for those who once wrote - the chosen ones of line paths. And they will only do it to put it on a pedestal.
We will write poetry, leaving the soul as a pledge to atone for sins at once. And with a longer line length, the deadline is shorter.
