Толчёное стекло моих разбитых глаз все назовут слезой, а месиво сосудов - мной. Раскрытый рот, распятый воздух - всё чтобы не дышать.
И если бы язык был верен мне - остался бы за зубами. И если бы штурман держал штурвал, мы бы пережили шторм. Пережили.
Раскрытый рот, распятый воздух - всё чтобы не дышать.
И если бы разверзлось море - пузырями слюни глотали корабли. И если бы штурман держал штурвал - мы бы пережили шторм. Пережили.
Everyone will call the crushed glass of my broken eyes a tear, and the mess of vessels - me. Open mouth, crucified air - everything so as not to breathe.
And if the language was true to me, it would remain behind my teeth. And if the navigator had been at the helm, we would have survived the storm. Have survived.
Open mouth, crucified air - everything so as not to breathe.
And if the sea opened up, the ships would swallow bubbles of saliva. And if the navigator had been at the helm, we would have survived the storm. Have survived.
