Al otro, a Borges, es a quien le ocurren las cosas. Yo camino por Buenos Aires y me demoro, acaso ya mecánicamente, para mirar el arco de un zaguán y la puerta cancel; de Borges tengo noticias por el correo y veo su nombre en una terna de profesores o en un diccionario biográfico. Me gustan los relojes de arena, los mapas, las etimologías, la tipografía del siglo xviii, el sabor del café y la prosa de Stevenson; el otro comparte esas preferencias, pero de un modo vanidoso que las convierte en atributos de un actor. Sería exagerado afirmar que nuestra relación es hostil; yo vivo, yo me dejo vivir, para que Borges pueda tramar su literatura y esa literatura me justifica. Nada me cuesta confesar que ha logrado ciertas páginas válidas, pero esas páginas no me pueden salvar, quizá porque lo bueno ya no es de nadie, ni siquiera del otro, sino del lenguaje o la tradición. Por lo demás, yo estoy destinado a perderme, definitivamente, y sólo algún instante de mi podrá sobrevivir en el otro. Poco a poco voy cediéndole todo, aunque me consta su perversa costumbre de falsear y magnificar. Spinoza entendió que todas las cosas quieren perseverar en su ser; la piedra eternamente quiere ser piedra y el tigre un tigre. Yo he de quedar en Borges, no en mí (si es que alguien soy), pero me reconozco menos en sus libros que en muchos otros o que en el laborioso rasgueo de una guitarra. Hace años yo traté de librarme de él y pasé de las mitologías del arrabal a los juegos con el tiempo y con lo infinito, pero esos juegos son de Borges ahora y tendré que idear otras cosas. Así mi vida es una fuga y todo lo pierdo y todo es del olvido, o del otro.
No sé cuál de los dos escribe esta página. Следующая, Борхес, это то, что вещи случаются с ним. Я иду через Буэнос-Айрес и позаботиться обо мне, возможно, механически, посмотреть на дугу зала и дверь Cancell; У меня есть новости по почте, и я вижу его имя в терне учителей или в биографическом словаре. Мне нравятся песчаные часы, карты, этимологии, сроки восемнадцатого века, вкус кофе и прозы Стивенсон; Другие разделяют эти предпочтения, но в напрасном виде, который делает их атрибутами актера. Было бы преувеличением сказать, что наши отношения враждебны; Я живу, я позволил себе жить, так что Борхес может тамарить его литературу, и эта литература оправдывает меня. Мне ничто не сложно признаться, что вы достигли определенных действительных страниц, но эти страницы не могут сэкономить меня, может быть, потому что хорошие больше нет, даже от другого, а языка или традиции. Для остальных мне суждено потерять себя, определенно, и только какой-то момент меня может выжить в другом. Мало у меня все, что даю вам все, хотя он состоит из вашей извращенной привычки фальсифицировать и увеличивать. Спиноза поняла, что все хотят продолжать в его существе; Стоун вечно хочет быть камнем и тигром тигра. Я должен остаться в Борхесе, а не я (если кто-то я есть), но я узнаю себя меньше на своих книгах, чем во многих других или что в трудоемких разрывах гитара. Несколько лет назад я пытался избавиться от него, и я прошел от мифологий курорта в игры со временем и с бесконечным, но сейчас эти игры от Borges, и мне придется придумать другие вещи. Таким образом, моя жизнь - утечка, и я теряю все, и все не забвело, или от другого.
Я не знаю, какой из двух написать эту страницу. Смотрите также: | |
