17
Who will believe my verse in time to come
If it were filled with your most high deserts?
Though yet heaven knows it is but as a tomb
Which hides your life, and shows not half your parts:
If I could write the beauty of your eyes,
And in fresh numbers number all your graces,
The age to come would say this poet lies,
Such heavenly touches ne'er touched earthly faces.
So should my papers (yellowed with their age)
Be scorned, like old men of less truth than tongue,
And your true rights be termed a poet's rage,
And stretched metre of an antique song.
But were some child of yours alive that time,
You should live twice in it, and in my rhyme.
18
Shall I compare thee to a summer's day?
Thou art more lovely and more temperate:
Rough winds do shake the darling buds of May,
And summer's lease hath all too short a date:
Sometime too hot the eye of heaven shines,
And often is his gold complexion dimmed,
And every fair from fair sometime declines,
By chance, or nature's changing course untrimmed:
But thy eternal summer shall not fade,
Nor lose possession of that fair thou ow'st,
Nor shall death brag thou wand'rest in his shade,
When in eternal lines to time thou grow'st,
So long as men can breathe or eyes can see,
So long lives this, and this gives life to thee.
19
Devouring Time blunt thou the lion's paws,
And make the earth devour her own sweet brood,
Pluck the keen teeth from the fierce tiger's jaws,
And burn the long-lived phoenix, in her blood,
Make glad and sorry seasons as thou fleet'st,
And do whate'er thou wilt swift-footed Time
To the wide world and all her fading sweets:
But I forbid thee one most heinous crime,
O carve not with thy hours my love's fair brow,
Nor draw no lines there with thine antique pen,
Him in thy course untainted do allow,
For beauty's pattern to succeeding men.
Yet do thy worst old Time: despite thy wrong,
My love shall in my verse ever live young.
20
A woman's face with nature's own hand painted,
Hast thou the master mistress of my passion,
A woman's gentle heart but not acquainted
With shifting change as is false women's fashion,
An eye more bright than theirs, less false in rolling:
Gilding the object whereupon it gazeth,
A man in hue all hues in his controlling,
Which steals men's eyes and women's souls amazeth.
And for a woman wert thou first created,
Till nature as she wrought thee fell a-doting,
And by addition me of thee defeated,
By adding one thing to my purpose nothing.
But since she pricked thee out for women's pleasure,
Mine be thy love and thy love's use their treasure. 17.
Кто поверит в мой стих вовремя, чтобы прийти
Если бы он был наполнен своими большими пустынями?
Хотя небеса знают, что это но как гробница
Что скрывает вашу жизнь и показывает не половину ваших частей:
Если бы я мог написать красоту ваших глаз,
А в свежих числах номер все твои грачи,
Возраст, чтобы прийти, скажет, что этот поэт лежит,
Такие небесные прикосновения не касались земных граней.
Так что мои бумаги (пожелтели со своим возрастом)
Быть презренным, как старики меньше правды, чем язык,
И ваши истинные права называют яростью поэта,
И растянут метр античной песни.
Но были ли у вас детства в жизнь,
Вы должны жить дважды в нем, и в моем рифме.
18.
Должен ли я сравнить тебя до летнего дня?
Ты более прекрасный и более умеренный:
Грубые ветры встряхивают дорогие посты, май,
И летняя аренда аренды все слишком короткие даты:
Иногда слишком жарко, глаза небесных сияют,
И часто его золотой цвет лица затемнены,
И каждая ярмарка от ярмарки иногда снижается,
Случайно, или изменяющийся курс природы безутрияден:
Но твое вечное лето не исчезнет,
И не потерять владение этой честной, ты
И смерть не хвастательна ты пайрест в его тени,
Когда в вечных линиях к времени ты расти,
Пока мужчины могут дышать или глаза могут видеть,
Так долго живет это, и это дает тебе жизнь.
19.
Пожирающее время тупые ты лапы льва,
И сделать землю пожирать ее собственным выводом,
Срывать острые зубы от челюстей жестоких тигров,
И сжечь долгоживущий Феникс, в крови,
Сделайте радостно и жаль сезон, как ты флет
И каковы что ты не будешь быстро
К широкому миру и все ее исчезновения сладостей:
Но я запрещаю тебе одно самое отвратительное преступление,
O вырезать не с твоими часами моей любви бровей,
Ни рисовать никаких строк там с антикварной ручкой
Его в твоему курс неразмерный домонтированный,
Для узора красоты для успеха мужчин.
И все же сам хуже всего старое время: несмотря на твою неправильно,
Моя любовь в моем стихе когда-либо живет молодым.
20.
Лицо женщины с собственной рукой природы покрашены,
Hast Ты хозяйка моей страсти,
Женское нежное сердце, но не знакомы
С сменой смещения как ложная женская мода,
Глаз яркий, чем их, менее ложный в прокатке:
Позолоть объект, после чего он смотрит,
Человек в оттенках все оттенки в его контроллере,
Которые крадут мужские глаза и женские души удивительны.
А для женщины, которые впервые создали,
До природы, как она кована, упала в точку,
И нами, как я победил,
Добавив одну вещь для моей цели ничего.
Но так как она укола тебя для удовольствия женщин,
Мой - твоя любовь, а любовь играет их сокровище. Смотрите также: | |
