Город снял пеленки, надел простынки на слепые окна
и светофоры,
и сквозь белый пепел не видно то, как
дым на атомы ты распыляешь в шторы.
Я сижу на скамейке, кручу пластинки,
повторяю осень, весну и лето, –
ничего расхожего по приметам,
только солнце светит не в том зените.
Из тебя, как из тюбика с пастой, – пусто – не выдавить ни полслова,
у тебя Божья Искра в этом. До полшестого
ты глядишь мне в душу, и я не смею
оборвать эту паузу как обои.
Бог глядит на меня и дразнит: Земля не нова,
и на ней случаются перебои.
Это всё когда-то и с кем-то было, и когда-то снова.
Ты стоишь спиною ко мне, я хмурю бровь,
город скалит замерзшим инеем между луж,
между нами троими всегда любовь
до момента, как ты докуришь и сразу в душ.