Я, во всяком случае, старался, чтобы и новые, и старые приемы игры для гобоя не мешали друг другу, то есть чтобы всё воспринималось органично. Двойной флажолет тритоном ре – соль-диез во второй октаве появляется уже вначале и затем возвращается неоднократно, как своего рода такой лейт-знак что ли, лейтмотив. Четвертитоны играют здесь тоже исключительно важную роль. Их значение потом стало всё более и более возрастать в моей музыке. Но везде работа с ними — это работа чисто мелодическая, это работа связанная с непрерывным варьированием, с усилением экспрессивности музыкальной интонации. И у меня, практически, нет ни одного сочинения, где бы четвертитоны трактовались конструктивно, формально. И в этом отношении моя трактовка четвертитонов полностью противоположна их трактовке тем же Алоизом Хаба.
— Но у вас, по-моему, нет четвертитонового письма в вокальных партиях, хотя казалось бы человеческий голос имеет здесь очень большие возможности и даже традиции, если брать те же восточные культуры.
— Правильно. Традиции здесь, безусловно, огромные. Но я совершенно не переношу четвертитонов у певцов, поэтому-то вы и не нашли их у меня. Мне кажется, что такого рода модификации интервалики — в треть тона, в четверть тона — у певцов всегда производят впечатление фальши. По крайней мере со мной всё происходит именно так. Зато у гобоя это получается прекрасно. И хорошо это звучит также у фагота. А из струнных инструментов лучше всего четвертитона звучат у виолончели. Четвертитоны у этих инструментов звучат для меня как что-то очень интимное. И, как ни странно, но мне кажется, что во всех этих четвертитоновых интонациях есть у меня что-то связанное с интонационностью глубокой лирики Чайковского, особенно с теми, в которых есть особая боль, болезненность даже, как это можно услышать в его «Евгении Онегине» или той же Шестой симфонии.
Форма пьесы довольно обычная, хотя определить её в согласии с нашими учебниками я не берусь. Мне вообще кажется, что это вопрос не сегодняшнего дня, а завтрашнего. Очевидно, нужно время, чтобы накопить соответствующие факты, как-то разгрести, что ли, всю эту кучу нового в музыке, а потом уж определить, что в ней жемчужина, а что экзотическая шелуха. Но какие-то элементы трёхчастности, конечно, здесь есть.
Начало — это большое соло гобоя, потом вступает арфа и струнное трио. Весь этот материал начинает развиваться, и кульминация — начало 70-х тактов — это кластеры, глиссандо у арфы, отдельные аккорды у гобоя, и вот эти тройные ноты с четвертитоновыми трелями. Затем идет очень долгий спад и потом 2 развёрнутых каденции арфы соло и гобоя. Получается, как видите, реприза на начальные каденции гобоя и арфы, то есть образуется та трёхчастность, о которой я только что сказал.
— Реприза каденций к тому же и зеркальная.
— Да, она зеркальная.
И в самом конце — кода; она синтезирует почти всё, что было до сих пор, и затем всё уходит к верхнему си 3-ей октавы. Это, практически, предел для гобоя. И не все гобоисты могут хорошо сыграть такой звук. Но Холлигер — замечательный мастер и у него здесь, конечно, никаких проблем не было. Музыка как бы истаивает, уходит в небеса.
— Вы очень любите такие окончания.
— Люблю. Что же в этом плохого?
— Напротив, красиво, хорошо.
Эдисон Васильевич! Правильно ли я понял, что основной вариант серии — это e, ges, f, h, c, a, es, d, cis, g, b, as.
— Я, честно говоря, не помню. Мне нужно посмотреть свои записи… Да, это она и есть. Только опять же серийная техника здесь очень условна. Полные проведения серии есть, но их очень мало. Больше всего у гобоя в начальной каденции. А так всё время она разбивается на отдельные сегменты.
— В основном по 3 звука.
— Да. Но есть и другие варианты. Есть сегменты и по 6 звуков. Например, из 1-й шестерки у струнного трио после каденции арфы… а дальше у арфы и гобоя — это 2-я шестерка. Работа с серией очень свободная. Но как это и почему так сделано, я, практически, сейчас сказать вам не могу. Я вам уже не раз говорил, что вся эта кухня для меня исчезает сразу после того как готово сочинение. I, at least, tried to both new and old methods of playing for Oboe not interfere with each other, that is, to all the perceived organically. Double flageolet Triton D - G-sharp in the second octave appears already at the beginning and then returned repeatedly, as a kind of a leit-sign or something, the leitmotif. Quarterton also play here a crucial role. Their value then it became more and more in my music. But all the work to them - this is the work purely melodic, is the work associated with a continuous variation, with increasing expressive musical intonation. And I, almost no one works, where quarterton interpreted constructively, technically. In this respect, my interpretation quarterton completely opposite their interpretation of the same Alois Haba.
- But you, I think, no chetvertitonovogo letters in vocals, although human voice seemed to have here is very large, and even the possibility of tradition, if we take the same oriental culture.
- Correctly. Tradition here is definitely huge. But I absolutely can not stand quarterton singers, which is why you have not found them at me. It seems to me that this kind of modification intervaliki - in a third tone, quarter-tones - singers always give the impression of insincerity. At least with me, everything happens so. But at Oboe it turns perfectly. And well it sounds as in bassoon. And of stringed instruments quarterton best sound from the cello. Quarterton these tools sounds to me like something very intimate. And, oddly enough, but it seems to me that in all these chetvertitonovyh intonations I've got something to do with the intonation of deep lyricism of Tchaikovsky, especially those in which there is a special pain, tenderness, even as it can be heard in his "Eugene Onegin "or the same Sixth symphony.
Pieces form a fairly common, albeit define it I do not undertake, in agreement with our books. I do think that this question is not today, and tomorrow. Obviously, it takes time to accumulate relevant facts, such as the clean up or something, this whole bunch of new music, and then you determine that it pearl, and that exotic husks. But some elements trёhchastnosti, of course, there is.
Home - this is a great solo oboe, harp, and then enter a string trio. All this material begins to develop, and the culmination - the beginning of the 70 cycles - this clusters, glissandi in the harp chords separate from oboe, and these triple chetvertitonovymi notes with trills. Then comes a long recession and then deployed 2 cadence harp and oboe solo. So, as you can see, a reprise at the initial cadence oboe and harp, that is formed that trёhchastnost, which I have just said.
- Reprise cadences to the same and mirror.
- Yes, it is a mirror.
And at the end - code; it synthesizes almost everything was still, and then everything goes back to the top B 3rd octave. This, in practice, the limit for the oboe. And not all oboists may well play a sound. But Holliger - a great master and he is, of course, there were no problems. Music as it wears out, goes to heaven.
- You are very fond of such termination.
- Love. What's wrong with that?
- In contrast, beautiful, good.
Edison Vasilyevich! Do I understand that the basic version of the series - it is e, ges, f, h, c, a, es, d, cis, g, b, as.
- I honestly do not remember. I need to see your records ... Yes, this is it. Again only the serial technique is very conditional. Complete a series of there, but very few of them. Most in oboe at the initial cadence. And all the time it is divided into individual segments.
- At 3 basically sound.
- Yes. But there are other options. There are segments and 6 sounds. For example, from the 1st Six String Trio in cadence after the harp ... and then at the harp and oboe - a 2nd six. Working with a series of very loose. But how and why it is done, I almost say now you can not. I have already said more than once that all this food for me disappears as soon as the work is ready. Смотрите также: | |
