Это случается раз в девяносто лет; черная птица садится на край колодца. Солнце палит, заставляя траву гореть. Женщина плачет, на свет порождая монстра. Черная птица в клюве держит цветок - ветку жасмина, душистого и живого. На тротуарной плитке алеет сок спелой малины, раздавленной под подковой. Ворон взлетает, врезаясь в воздушный поток. Ветер дрожит и мягко щекочет крылья. Город, подставив солнцу нагретый бок, стонет под тяжестью башен, угрюмо-пыльных.
Через границу, туда, где поет июль. К старому кладбищу и кованным воротам. В треснувшем мраморе - дыры, следы от пуль. Сторож кладбищенский прячет в кулак зевоту. Мерно шагает процессия, гроб на плечах. К свежей могиле, вырытой в воскресенье. Гроб опускают, (и кто-то начал кричать), крышка откинута, шепчет псалом священник. Тело укутано в саван, как в кокон, легко ветер целует морщинистые ладони. Ворон кружит, неистово бьет крылом, перья скрипят и воздух протяжно стонет. Тихой покойницы кто-то целует лоб, и на лице ее - сонная безмятежность. Ворон роняет из клюва душистый цветок, прямо на грудь, укрытую под одеждой.
Это случается раз в девяносто лет; небо из озера черпает теплую воду. Тенью по коже рисует неяркий свет, лунное яблоко катится с небосвода.
Он улыбается ей невесело, краешком рта, пальцы скользят по ключицам, лаская кожу. В горло врезается твердая, острая сталь, каждый глоток чуть слышен и осторожен. Выдохи их бесшумны, как ультразвук, катятся с нёба, скрываясь в чужой гортани. Влажный язык касается чужих губ. Их силуэты тонут в густом тумане.
Утром он накрывает ее плащом, глядя, как слабо трепещут ее ресницы. Пальцы скругляются в когти, врезаясь в дёрн.
Он превращается в черную-черную птицу.
Это случается раз в девяносто лет; он наблюдает за тем, как она взрослеет. Знает, какой пирог она ест на обед, сколько пятерок в тетради, следов на шее. Знает, какой мальчишка в нее влюблен, что ненавидит кофе и пьет какао. Все ее платья, (кружево, бархат и лён), туфли, заколки и сотни цветных булавок. Знает, что как и прежде любит жасмин, (так же, как в жизни до. Как и в жизни после). Он для нее ничтожен, почти незрим - черная птица, с взглядом стеклянно-острым.
Это случается в каждом из ста веков; он наблюдает за тем, как она стареет. И каждый день приносит душистый цветок, ветку жасмина снова кладет под дверью. Цикл непрерывен, к ней тихо подходит Смерть, острым ножом отделяя душу от тела. Ворон садится на гибкую, тонкую ветвь, не отпуская из сердца ослепшую веру.
Он провожает ее до последних границ. Песни стихают, сгорают церковные свечи. Небо касается мягких ее ресниц. Ворон, не глядя в глаза, тихо шепчет:
''до встречи''.
И когда она вновь возрождается в теле дитя,
он наблюдает за ней сквозь оконные стекла больницы.
Чтобы, как феникс из пепла, воскреснув, опять,
в тысячный раз,
беспощадно
в нее
влюбиться.
(с) Джио Россо
Читает: Максим Макаревич
This happens once every ninety years; a black bird sits on the edge of the well. The sun beats down, causing the grass to burn. A woman cries, giving birth to a monster. A black bird in its beak holds a flower - a branch of jasmine, fragrant and alive. On the paving slabs, the juice of a ripe raspberry, crushed under a horseshoe, is crimson. The raven takes off, crashing into the air stream. The wind trembles and gently tickles the wings. The city, exposing its heated side to the sun, groans under the weight of the gloomy-dusty towers.
Across the border, to where July sings. To the old cemetery and the wrought-iron gates. There are holes in the cracked marble, bullet marks. The cemetery guard hides a yawn in his fist. The procession walks steadily, the coffin on its shoulders. To a fresh grave dug on Sunday The coffin is lowered (and someone began to shout), the lid is thrown back, the priest whispers a psalm. The body is wrapped in a shroud, as if in a cocoon, the wind gently kisses wrinkled palms. The raven is circling, beating furiously with its wing, feathers creak and the air moans long. Someone kisses the forehead of the quiet deceased, and on her face there is a sleepy serenity. The raven drops a fragrant flower from its beak, directly onto the chest, covered under clothing.
This happens once every ninety years; the sky draws warm water from the lake. A dim light paints a shadow on the skin, a moon apple rolls from the firmament.
He smiles at her sadly, out of the corner of his mouth, fingers sliding over his collarbones, caressing the skin. Hard, sharp steel cuts into my throat, every sip faintly audible and careful. Their exhalation is silent, like an ultrasound, rolling from the palate, hiding in someone else's larynx. A wet tongue touches other people's lips. Their silhouettes are drowned in dense fog.
In the morning he covers her with his cloak, watching her eyelashes faintly flutter. Fingers curl into claws, cutting into the sod.
It turns into a black-black bird.
This happens once every ninety years; he watches her grow up. Knows what kind of cake she eats for lunch, how many fives in her notebook, marks on her neck. Knows what kind of boy is in love with her, that he hates coffee and drinks cocoa. All her dresses (lace, velvet and linen), shoes, hairpins and hundreds of colored pins. He knows that he loves jasmine as before, (just like in life before. As in life after). He is insignificant for her, almost invisible - a black bird, with a glass-sharp look.
This happens in every one hundred centuries; he watches as she grows old. And every day he brings a fragrant flower, puts a jasmine branch again under the door. The cycle is continuous, Death quietly approaches her, separating the soul from the body with a sharp knife. The raven sits down on a flexible, thin branch, not letting go of the blind faith from his heart.
He escorts her to the last borders. Songs die down, church candles burn out. The sky touches her soft eyelashes. The raven, without looking into eyes, quietly whispers:
''see you''.
And when she is reborn in the body of a child,
he watches her through the windows of the hospital.
So that, like a phoenix from the ashes, resurrected again,
for the thousandth time
mercilessly
into it
fall in love.
(c) Gio Rosso
Reading: Maxim Makarevich Смотрите также: | |
