Крещение Руси
С той поры замолк, песен петь не стал
Соловей былинного времени.
Коли кривда правде скует уста,
Нету в мире тяжельше бремени.
Под немилость княжью попал певец,
Отвернулись бояре важные.
И как будто вмиг приувял венец,
Свитый прежде молвой продажною.
Шел горюн по угодьям родных краев,
Его очи сквозь слезы видели,
Как кнутами карали «еретиков»
Кротость славящие крестители.
Видел он, как стадами сгоняли люд
На неведомое крещение,
Как беспутный Путята, от злобы лют,
Новый город предал крушению.
Видел он, как епископы крест и меч
Возносили в кровавых лапищах,
Как спешили священные рощи сжечь,
Как богов оскверняли в капищах.
Век Перун на днепровском яру стоял,
Над речными синими долами.
Из искристого кремня, что бог держал,
Высекали кресалом полымя.
И когда на священном огне у ног
Пух петуший дымился сладостно,
Улыбался грозный славянский бог,
Очи бога блистали радостно.
Были латы его для басы-красы
Драгоценной резьбой прострочены,
Были боговы крученые усы
Красным золотом позолочены.
И не раз в сполошной крутой ночи,
О грядущей судьбе не ведая,
Здесь святили кмети свои мечи
Перед сечей, перед победою.
А теперь былого царя небес
Примотали к паскудной лошади,
И с похабным криком: «Изыди, бес!»
Потащили по людной площади.
Длиннорукий Добрыня в поток швырнул
Громоносного бога дедова:
«Дескать, сытно ел ты и пил, Перун.
Ну, и хватит! Катись отседова!»
И поплыл Перун по Днепру-реке,
Как колода, что в воду валится,
И была бессильной в его руке
Боевая литая палица.
Лишь грозились людям его персты:
Погодите, хлебнете горюшка,
Как на ваши благостные кресты
Грянут коршуны из-за морюшка!
Коли стольный град одолеет зло,
Малым слободам нет спасения!
Ровно лютый змей, по Руси ползло
Горевое самосожжение.
По грязи, повдоль верстовых столбов
Гнали в дальний край, как заложников,
Ведунов да знахарей, да волхвов,
Да бродяг дударей-гудошников.
Чтоб забыл обычьи свои народ,
Шли варяги, наемны ратники,
Полоскали палками хоровод,
Разгоняли людские праздники.
Дымной гарью плыл над землею страх,
Языки полыхали рыжие:
На широких стогнах в ночных кострах
Жгли язычное «чернокнижие».
Все, что русский люд испокон веков
На бересте чертил глаголицей,
Полетело чохом в гортань костров,
Осененных царьградской троицей.
И сгорали в книгах берестяных
Дива дивные, тайны тайные,
Заповеданный голубиный стих,
Травы мудрые, звезды дальние.
Обжигая руки, спасал Боян
Слово отнятое отцовское.
Но грозились стражи: - Погодь, смутьян,
Сам сгоришь, как письмо бесовское!
Почернел гусляр от тяжелых дум,
Уж не петь ему по-веселому.
Ржа железо ест, а печаль ест ум,
Стих веселый не лезет в голову... Baptism of Russia
Since then paused, the songs did not sing
Nightingale epic time.
Coley will forge falsehood truth mouth
Nope tyazhelshe burden in the world.
Under favor Knyazhye hit singer,
Turned boyars important.
And as if suddenly priuvyal crown
Stranded first rumor venality.
It was Gorun lands on native lands,
His eyes saw through her tears,
How whips punished "heretics"
Meekness praising the Baptist.
He saw how people drove herds
At the baptism of the unknown,
As dissolute Putyata, anger Feb,
New Town betrayed collapse.
He saw how the bishops of the cross and the sword
Ascends in the bloody paws,
How hastened to burn the sacred groves,
As the gods defiled in the houses.
Century Perun on the Dnieper was a ravine,
Above the river blue dales.
From the sparkling flint that held God,
Carving kresalom frying pan.
And when the sacred fire at the feet
Pooh barnyard smoked sweet,
Smiled formidable Slavic god,
The eyes of God shone brightly.
It was his armor for bass-beauty
Precious thread stitched,
Were the gods twisted mustache
Red gold gilt.
And not just in spoloshnoy cool nights,
About the fate of the future without knowing it,
There Kmet consecrated their swords
Before Siches before victory.
And now the former king of the skies
Strapped to the horse's foul,
And with obscene cry: "Begone, demon!"
Drag the crowded square.
Long-armed Dobrynia tossed into the stream
The thunder god Dedov:
"Say, are you a hearty eating and drinking, Perun.
Well, and that's enough! Otsedova Scram! "
Perun and swam along the Dnieper River,
As a deck that falls into the water,
And I was powerless in his hand
Fighting cast Mace.
Only people threatened his fingers:
Wait, hlebnete goryushko,
As your benevolent crosses
Break out the vultures because žemė!
Koli capital city will overcome evil,
Small Sloboda there is no salvation!
Exactly fierce snake crawling across Russia
Gorev self-immolation.
On dirt, povdol milestones
They drove to the far edge as hostages,
Sage yes healers, but the Magi,
Yes vagrants Dudar-Gudoshnikov.
To forget their custom of the people,
There were Vikings, hired warriors,
Rinse your sticks dance,
Accelerates human holidays.
Smoky fumes floated above the earth fear
Languages blazed red:
On the broad Stogniy at night fires
"Black magic" They burned lingual.
All Russian people for centuries
On bark drew Glagolitic alphabet,
It flew into the larynx chohom fires
Overshadowing Tsar grad trinity.
And they burned the books birch
Diva wonderful, hidden secrets,
Commanded pigeon verse,
Herbs wise, distant stars.
Burning hands, saved Bojan
Word of his father taken away.
But the guards threatened: - Weather, troublemaker,
burn himself as an devilish!
Guslyar blackened by heavy thoughts,
I do not sing it's fun.
Rust eats iron, and sorrow eats mind
Verse fun does not climb into his head ... Смотрите также: | |
