если определяется наказание, то, как правило,
требуется надежный палач-исполнитель;
зима по подворотням и зданиям разбросала людей,
и я радуюсь, что этот элемент стал хотя бы частично невидим.
в теплых комнатах киноленты им развязывают речь,
но едва ли кто сведет счеты с жизнью после этих встреч.
все просмотрены были и строшеки, и всякое прочее другое кино,
но лишь пепел сигарет обжог кожу, в остальном же все равно.
в человеческом теле нет волшебства
а только диктатура отклонений и норм;
низший пилотаж добиваться расположения женщин
еще хуже, жить в кольце общепринятых форм.
когда умрет Баян Ширянов
освободится старая больничная койка,
а мы с тобой купили вина,
и не поехали на фестиваль “Тройка”!
если над этой планетой и вправду есть звезды,
то клеймом они висят в виде пустого множества;
хладнокровие ближних прими как талант.
люди внешне красивы, но по сути ничтожества.
ходят по улицам в поисках праздника или средств для спокойного сна
весна после смерти принесет новой радости, которая мне не нужна.
макулатурой заставлены книжные полки,
театры наполнены безразличной толпой
но однажды вахтер взглянув на этот зал равнодушия решит покончить с собой.
в человеческом теле не скрыться от того,
что называется – душевный мрак,
не вставляет уже ни на улице, ни в метро…
и будь проклят этот зелено-желто-черный - флаг!
когда умрет Андрей Родионов
издательский конвейер оформит красивое переиздание,
а мы добьем бутылку водки в метро
и там окончим наше свидание
если не бухать, скажем, неделю,
то, вполне можно написать неплохие стишки
зайди к поэтам в гости – посмотри, как они умеют
резать глаголом плоть собственной тоски
путешествовать по европейскому, блядь, философу
- замыкать временных контуров круг;
рассуждать в слух об Утёсове,
молодых юных девок превращать в старух
в человеческом теле мы выходим из дома
и важно чтобы и поверх было что-то надето
одиночные пикеты в московском метро
хохот желтого дьявола в моем обнинском гетто
когда умрет Леха Никонов оформят настоящее официальное признание,
а я с удовольствием пропью первое издание “нулевых”,
взяв не портвейна, а бутылку вина из Испании. if a penalty is determined, then, as a rule,
a reliable executioner is required;
winter scattered people over the gateways and buildings,
and I am glad that this element has become at least partially invisible.
in warm rooms, films unleash their speech,
but hardly anyone will commit suicide after these meetings.
all were watched and lines, and every other other movie,
but only the ashes of cigarettes burned the skin, otherwise it doesn't matter.
there is no magic in the human body
but only a dictatorship of deviations and norms;
aerobatics to win over women
even worse, living in a ring of conventional forms.
when Bayan Shiryanov dies
the old hospital bed will be freed,
and you and I bought wine
and did not go to the Troika festival!
if there really are stars above this planet,
then they are branded as an empty set;
Take the composure of your neighbors as a talent.
people are outwardly beautiful, but essentially insignificant.
walk the streets looking for a holiday or a means of restful sleep
spring after death will bring new joy that I do not need.
bookshelves filled with waste paper,
theaters are filled with indifferent crowds
but one day the watchman, looking at this hall of indifference, decides to commit suicide.
in a human body you cannot hide from
what is called - spiritual darkness,
does not insert either on the street or in the subway ...
and damn this green-yellow-black flag!
when Andrey Rodionov dies
the publishing conveyor will arrange a beautiful reissue,
and we will finish off a bottle of vodka in the subway
and there we will end our date
if you do not drink, say, a week,
then, it is quite possible to write good rhymes
visit the poets - see how they can
cut the flesh of one's own longing with a verb
travel European fucking philosopher
- to close the circle of time contours;
talk out loud about Utyosov,
young teen girls turn into old women
in a human body we leave the house
and it is important that something is worn on top
single pickets in the Moscow metro
the laughter of the yellow devil in my Obninsk ghetto
when Lech Nikonov dies, they will issue a real official recognition,
and I will gladly drink the first edition of the 2000s,
taking not port, but a bottle of wine from Spain. Смотрите также: | |
