Я очень ясно вижу. Я чувствую нутром,
как с нею по Парижу мы запросто рванём.
А также мне сдаётся, что, глядючи на нас,
от зависти загнётся весь ихний Монпарнас.
Хоть справа глянь, хоть слева - один сплошной плезир.
Она чиста, как Ева, прохладна, как пломбир,
и вся одета в смелых таких полутонах,
а я при этом в белых штиблетах и штанах.
И если, скажем, будет тяжёлым мой карман,
тогда мы с ней, как люди, зайдем в кафешантан.
Купив совсем случайно фиалковый букет,
найдём чрезвычайно отдельный кабинет.
Допустим-предположим, а вдруг, а может быть,
что там, как раз, мы сможем себя уединить.
По глянцевому краю, шурша, пройдёт игла,
и тут же заиграет пластинка из угла -
одну из тех мелодий, что так приятны нам,
Чего-нибудь навроде «тарья-дэрья-дэрьям».
Потянет-одурманит под аккомпанемент,
и вот, глядишь, настанет решительный момент.
Но, может, и случится, чего я так боюсь:
внезапно омрачится наш радужный союз,
красоток всего мира единая черта -
попрёт из-под плезира рязанская туфта.
И вдруг она как ахнет: «Ах, нет! Ах, нет! Ах, нет!
Понюхайте, как пахнет фиалковый букет!»
Подскочит, отвернётся - по-своему права.
И мне уже придётся подыскивать слова.
Потом-то все, наверно, окончится «о'кей»!
Но сколь ж надо нервов! У нас оно ловчей.
До боли мне знакома вся эта благодать.
Опять же, будь я дома, я знал бы что сказать.
У нас бы я не стал бы терзать мадмуазель.
«Подумаешь, - сказал бы, - какая цитадель!»
Сказал бы: «Мол, не жалко! Возьмите ваш платок!»
Но это ж - парижанка! А Запад - не Восток.
Кругом одни загадки, того гляди - сгоришь.
Поэтому, ребятки, не еду я в Париж!
Пою красивым басом и дергаю струну,
всё крепче с каждым часом любя свою страну.
Хожу по Конотопу среди родимых стен
и не стремлюсь в Европу. На кой она мне хрен!
Хоть губы ваши жарки, спокоен я вполне.
Прощайте, парижанки, скучайте обо мне!
1983 I see very clearly. I feel the chute
As with her in Paris, we are easily rip off.
And also I give me that, look at us,
From the envy, all of their Montparnasse bent.
Although it's right to right, even on the left - one solid plesyr.
She is clean, like Eve, cool, like a cream,
and all dressed in bold such halftons,
And at the same time in white shitbiles and pants.
And if, say, my pocket will be severely
Then we are with her, like people, let's go to Cafesant.
Buying a very random violet bouquet,
Find an extremely separate office.
Suppose, suddenly, and maybe
What is there, just, we will be able to retire.
On the glossy edge, a sturger, a needle will pass,
And immediately will play the plaque from the angle -
one of those melodies that we are so pleasant to us
Something near Taria-Darya-Dariam.
Pulling-foaming under the accompaniment,
And now, you see, the decisive moment will come.
But, maybe it will happen that I'm so afraid:
Suddenly overshadow our Rainbow Union,
The beauties of the whole world is a single trait -
Pour from Under Plesira Ryazan Tufts.
And suddenly she as an object: "Oh, no! Oh, no! Oh, no!
Smoke how the violet bouquet smells! "
Jump, turn away - in his own way.
And I already have to look for words.
Then everything will probably end "Okay"!
But how old is needed! We have it catching.
Before the pain I know all this grace.
Again, if I am at home, I would know what to say.
We would not have tormented Madmoiselle.
"Think," would say, - what a citadel! "
I would say: "Like, not sorry! Take your scarf! "
But this is a Parisian! And the West is not east.
Around some riddles, you look - burn.
Therefore, guys, I do not go to Paris!
I sing a beautiful bass and pulling the string,
Everything is stronger every hour by loving your country.
I go through Konotop among the birth walls
And I do not seek to Europe. On which she is fucking me!
Although your lips are frying, I am completely calm.
Goodbye Parisians, miss me!
1983. Смотрите также: | |
