Ели Карелии.
Сплела запутки память в белые узоры оконные.
На мед.карту поставлена печать.
Осью-колесами раскатают поезда бумагу под письма помятые,
Обещания вернуться.
А на руках моих собаки лижутся.
Реки да озёра - то мои слезы пьяные,
Фотографии сожженые.
Лица разбитые, кровь из носа, улыбки и платок.
Листья, заборы и признания на полотнах из досок.
Цифры и номера,
Документы, имена...
Стерта память моя,
Черно-белая.
Ели Карелии, купола Москвы.
Шнурки мои были развязаны.
Любовалась Земля на грязные ноги мои в степи.
Лошадиный пот моих волос - суть все одеколон.
Да пустые слова, плевок об дверь.
Поджать свои хвосты, постелить траву на чердаке.
Моет святой водой безумная головушку в реке.
В чётках моя печаль. Пальцы адреса переберут.
Сестры-метелицы, в городах что я оставил заметут.
И цифры и номера,
Документы, имена...
Стерта память моя,
Черно-белая.
Fir Karelia.
Split stupid memory in white window patterns.
On medical maker put a stamp.
Axis-wheels roll down the paper for writing letters,
Promises return.
And on the hands of my dogs lick.
Rivers and lakes - then my tears drunk,
Photos burned.
Face broken, blood from the nose, smiles and handkerchief.
Leaves, fences and recognition on canvases from boards.
Numbers and numbers,
Documents, names ...
Erased my memory,
Black and white.
Elutes of Karelia, Moscow dome.
My shoelaces were unleashed.
He admired the earth on my dirty feet in the steppe.
Horse sweat of my hair is the essence of all cologne.
Yes, empty words, spitting about the door.
Click your tails, lay grass in the attic.
She washes holy water a crazy head in the river.
In clear my sadness. Address fingers will go through.
Sisters-Metelitsa, in the cities that I left notice.
And numbers and numbers,
Documents, names ...
Erased my memory,
Black and white.
