Представьте себе стрёмный флэт. Типа бомжатника. Короче, глинобитный дом, одна половина сгорела, на другой половине вписываются волосатые.
Однажды вечером, в конце сентября, сидят на флэту четверо пиплов и пьют чай. Тут приходят ещё двое и говорят: давайте покурим. А те четверо говорят: обломайтесь, чуваки, сколько можно уже курить. Короче, если хочете, выйдите на кухню и сами покурите. И вот эти двое выходят на кухню и долбят один косой на двоих. Через три хапки становится ясно, что одного косого на двоих будет сильно много. Так что пятку они бычкуют и ныкают на кухне за газовой трубой.
Ну, да. Короче, забычковали пятку и идут пить чай. Долго так идут себе идут, в конце концов устали и вырубились.
Просыпаются через пятьдесят лет. А кругом-то всё ништяк, анархия, фрилав и полный лигалайз. Старый бомжатник стоит под стеклянным колпаком; и вот пиплы просыпаются, выходят во двор пописать и упираются носом в этот самый колпак. И оба думают почти одновременно: ох, ничего себе. Если бы крыша была - сразу бы на фиг слетела!
Тут подходит к ним какой-то волосатый и говорит: обломайтесь, чуваки, понедельник день тяжёлый. Музей закрыт, заходите завтра. Они ему отвечают: чувак, не гони, нас тут вчера вписали, какой ещё тут музей. Волосатый говорит: тут уже лет пятьдесят никого не вписывают. Это же музей, в натуре, архитектурный памятник конца прошлого века. Пиплы подумали и спрашивают: а где у вас тут пописать можно? Волосатый говорит: пошли покажу.
Ведёт он их в дабл - а вдоль дорожки ёлки стоят трёхметровые, шишки с кулак величиной. Пиплы только удивляются, что за трава такая. Индюха, наверное. Надо бы, думают, хотя бы одну шишечку замутить. Тут волосатый перехватывает ихние взгляды и говорит: чуваки, а может быть, вас раскумарить? А то вы прямо как из голодного края. Вы вобще не с севера приехали? А они говорят: нет, мы местные, но раскумариться всё равно хотим. Волосатый тут же достаёт забитый косяк и выдувает каждому всего лишь один паравоз. И тут же мостится выдуть второй. А пиплы уже висят как две лампочки, дважды два четыре не помножат. Волосатый только смеётся: ну, чуваки, вы, ей-богу, не местные. Это же двоечка для девочек, мы с неё молоко варим. И буднично так, по-бытовому докуривает этот косяк прямо как какой-нибудь винстон с фильтром.
Дальше идут обычные плановые расклады. Пиплы наши тормозят по-чёрному и ни в что не врубаются. Волосатый их пристёбывает, но в душе явно завидует, что чуваков так круто прёт. И вот они приходят к волосатому в каптёрку - он типа сторожем здесь работает. А в каптёрке сидит отшибленная герла - худая, бледная, глаза как помидоры. Короче, клёвая. И говорит: ой, пиплы, какие вы оттяжные. Вы знаете на кого похожи? На двух волосатых, которые у нас в музее лежат. Лежат уже полсотни лет в полном анабиозе, а как это у них получилось - никто не знает. Если хочете, можете приколоться посмотреть. Пиплы отвечают: пошли, приколемся. И все вчетвером идут смотреть на спящих хиппи.
Но тут у них, конечно, выходит облом, потому что никаких спящих хиппи на месте нет. Волосатый сторож на измене: как так нет, с утра были, куда же они подевались? И вдруг по флэту прокатывается общий вруб: хиппи проснулись! И вот они здесь!
По этому случаю раскуривают ещё один косяк и идут пить чай. За чаем происходит небольшое интервью, и общая мысль такая, что неплохо бы замутить молока. По случаю пробуждения спящих хиппи. А начальству до завтра ничего не сообщать, а то набегут всякие доктора-профессора, весь кайф поломают. Сторож звонит каким-то людям, они тут же привозят банку сгущёнки - короче, процесс пошёл.
К вечеру все уже как зайчики подводные - сидят, пузыри пускают. Собралось в музее человек пятнадцать, один другого круче, наших пиплов среди них вобще мелко видно. А они вдруг чувствуют - что-то начало попускать. И догнаться вроде бы нечем. Выходят на кухню, шарят за трубой - вот она, пяточка! Никуда не делась! Делают по паре хапок - и засыпают ещё на пятьдесят лет. Imagine a funky flat. Bomzhatnika type. In short, the adobe house, one half burned, the other half to fit hairy.
One evening in late September, sit on the flat four Pipli and drink tea. Here come two more, and say, let's have a smoke. And those four say, break off, dude, how much you can already smoking. In short, if you want, go to the kitchen and smoke themselves. And these two go to the kitchen and hammering a scythe for two. Three Hapki it becomes clear that one of the skew for two will be very much. So that they are bulls and heel nykatsya in the kitchen for the gas pipe.
Well, yes. In short, zabychkovali heel and go drink tea. Long so go yourself go, eventually tired and passed out.
Wake up in fifty years. And all around, then everything nishtyak, anarchy, and full Legalize frilav. Old bomzhatnik stands in a glass case; and here PEOPLES awake, facing the courtyard and pee abut nose at this very cap. And both think almost simultaneously: Oh, wow. If the roof was - just to FIG flew!
Here comes to them some hairy and says, break off, dudes, heavy day Monday. The museum is closed, come tomorrow. They answered him: Dude, do not drive, we have written here yesterday, some more then a museum. Tons says there is already fifty years old one does not fit. It's a museum, nature, architectural monument of the end of the last century. PEOPLES think and ask: where you can pee here? Tons says show went.
He leads them into a double - and along the walkway are three-meter trees, pine cones with fist-sized. PEOPLES only wonder what kind of grass was. Indyuha, probably. We ought to think, at least one bumps stir. There hairy intercepts theirs views and says: Dude, maybe, you raskumarit? And then you just like from the hungry edge. You just do not come from the north? And they say: no, we are local, but still want raskumaritsya. Tons immediately gets hammered jamb and blows everyone's just one paravoz. And then the second bridge to blow. A PEOPLES already hanging like two lights, two and two are four pomnozhat not. Tons only laughs: Well, guys, you, by God, not local. It's dvoechka for girls, we cook her milk. And so casually, in a household was finishing this school just like any Winston filter.
Then there are the usual targets decomposed. PEOPLES our brakes in black and any that do not cut. Tons of pristёbyvaet, but in his heart is clearly jealous, that's so cool dudes rushing. And here they come to a hairy kaptёrku - he was like a watchman at work here. A kaptёrke sits otshiblennaya Gerla - thin, pale, his eyes like tomatoes. In short, cool. And he said: oh, People, what you snatch. You know for someone similar? On two hairy that we are in the museum. Are already fifty years in full suspended animation, but as they did it - nobody knows. If he wants, can be pinned to look. PEOPLES answer: go, fun. And all four of us are going to look at the sleeping hippies.
But then they, of course, goes a bummer, because no sleeping hippies in place no. Tons watchman on Edit: As there is no way in the morning were, where did they go? And then on the cut flat rolled total: hippie woke up! And here they are!
On this occasion, puffed another joint and go to drink tea. At tea there is a small interview, and overall thought this would be nice to stir up the milk. On the occasion of awakening the sleeping hippies. A boss tomorrow nothing to report, and then run across all sorts of doctor-professor, all the buzz broken. Watchman calls to some people, they immediately brought to the bank of condensed milk - in short, the process has begun.
By evening, everything is like bunnies underwater - sitting, blowing bubbles. Gathered at the Museum of fifteen one another steeper our PEOPLE among them just do fine sight. And they suddenly feel - something began affliction. And catching up like nothing. Go to the kitchen and rummage for pipe - that is, heel! Will not go away! Make a pair of hapok - and fall asleep for another fifty years. Смотрите также: | |
