Упрямо я твержу с давнишних пор:
Меня воспитывал арбатский двор,
Все в нём, от подлого до золотого.
А если иногда я кружева
Накручиваю на свои слова,
Так это от любви. Что в том дурного?
На фоне непросохшего белья
Руины человечьего жилья,
Крутые плечи дворника Алима...
В Дорогомилово из тьмы Кремля,
Усы прокуренные шевеля,
Мой соплеменник пролетает мимо.
Что мне сказать? Я только лишь пророс.
Ещё далече до военных гроз.
Ещё загадкой манит подворотня.
Ещё я жизнь сверяю по двору
И не подозреваю, что умру,
Как в том не сомневаюсь я сегодня.
Что мне сказать? Еще люблю свой двор,
Его убогость и его простор,
И аромат грошового обеда.
И льну душой к заветному Кремлю,
И усача кремлевского люблю,
И самого себя люблю за это.
Что мне сказать? На все готов я был.
Мой страшный век меня почти добил,
Но речь не обо мне - она о сыне.
И этот век не менее жесток,
А между тем насмешлив мой сынок:
Его не облапошить на мякине.
Ещё он, правда, тоже хил и слаб,
Но он страдалец, а не гордый раб,
Небезопасен и небезоружен...
А жизнь ведь не вечный матерьял,
И то, что я когда-то потерял,
Он в воздухе арбатском обнаружил.
