Spain frightened you.
Spain.
Where I felt at home.
The blood-raw light,
The oiled anchovy faces, the African
Black edges to everything, frightened you.
Your schooling had somehow neglected Spain.
The wrought-iron grille, death and the Arab drum.
You did not know the language, your soul was empty
Of the signs, and the welding light
Made your blood shrivel.
Bosch Held out a spidery hand and you took it
Timidly, a bobby-sox American.
You saw right down to the Goya funeral grin
And recognized it, and recoiled
As your poems winced into chill, as your panic
Clutched back towards college America.
So we sat as tourists at the bullfight
Watching bewildered bulls awkwardly butchered,
Seeing the grey-faced matador, at the barrier
Just below us, straightening his bent sword
And vomiting with fear. And the horn
That hid itself inside the blowfly belly
Of the toppled picador punctured
What was waiting for you. Spain
Was the land of your dreams: the dust-red cadaver
You dared not wake with, the puckering amputations
No literature course had glamorized.
The juju land behind your African lips.
Spain was what you tried to wake up from
And could not. I see you, in moonlight,
Walking the empty wharf at Alicante
Like a soul waiting for the ferry,
A new soul, still not understanding,
Thinking it is still your honeymoon
In the happy world, with your whole life waiting,
Happy, and all your poems still to be found.
Испания пугала тебя –
а я был в ней как дома. Сырой, кровянистый свет,
маслично-анчоусные лица и по-африкански чёрные
края всех предметов ужасали тебя.
Твоё воспитание не принимало Испанию.
Чугунные жаровни, арабские барабаны и смерть.
Ты не знала её языка, в твоей душе
её знаки высвечивали пустоты, а плавящий свет
доводил твою кровь до кипения. Босх
протягивал тебе паучью руку, и ты
робко брала её, американка в девчоночьих гольфах.
Ты смотрела на всё сверху вниз, ты видела всё,
даже смертную гримасу Гойя – узнав её, ты отшатнулась,
твои строчки тряслись на ветру, твой страх
тянул тебя обратно в американский колледж.
Мы были туристы, мы наблюдали корриду –
неуклюжую бойню ошеломлённых быков.
Матадор с землисто-серым лицом у барьера,
прямо под нами, выпрямлял свой согнутый меч
и блевал от страха. А рог, что был воткнут
в усыпанный мухами живот опрокинутого пикадора,
расставлял все точки над тем, что должно
было случиться с тобой. Испания была
страной твоих снов: пыльно-красный труп,
с которым тебе было страшно проснуться, зияющие ампутации,
ещё не покрытые глазурью литературных лекций.
Страна-амулет за твоими африканскими губами.
Испания была тем сном, от которого ты
всё старалась проснуться, и не могла. Я вижу тебя в лунном свете,
гуляющей по пустой пристани в Аликанте,
как будто бы ты – ждущая парома душа.
Молодая душа, ещё без всякого знания,
всё ещё переживающая свой медовый месяц
в счастливом мире. Впереди тебя ждёт вся жизнь,
ты счастлива, а твои стихи тебе неизвестны. Spain frightened you.
Spain.
Where I felt at home.
The blood-raw light,
The oiled anchovy faces, the African
Black edges to everything, frightened you.
Your schooling had somehow neglected Spain.
The wrought-iron grille, death and the Arab drum.
You did not know the language, your soul was empty
Of the signs, and the welding light
Made your blood shrivel.
Bosch Held out a spidery hand and you took it
Timidly, a bobby-sox American.
You saw right down to the Goya funeral grin
And recognized it, and recoiled
As your poems winced into chill, as your panic
Clutched back towards college America.
So we sat as tourists at the bullfight
Watching bewildered bulls awkwardly butchered,
Seeing the grey-faced matador, at the barrier
Just below us, straightening his bent sword
And vomiting with fear. And the horn
That hid itself inside the blowfly belly
Of the toppled picador punctured
What was waiting for you. Spain
Was the land of your dreams: the dust-red cadaver
You dared not wake with, the puckering amputations
No literature course had glamorized.
The juju land behind your African lips.
Spain was what you tried to wake up from
And could not. I see you, in moonlight,
Walking the empty wharf at Alicante
Like a soul waiting for the ferry,
A new soul, still not understanding,
Thinking it is still your honeymoon
In the happy world, with your whole life waiting,
Happy, and all your poems still to be found.
Испания пугала тебя –
а я был в ней как дома. Сырой, кровянистый свет,
маслично-анчоусные лица и по-африкански чёрные
края всех предметов ужасали тебя.
Твоё воспитание не принимало Испанию.
Чугунные жаровни, арабские барабаны и смерть.
Ты не знала её языка, в твоей душе
её знаки высвечивали пустоты, а плавящий свет
доводил твою кровь до кипения. Босх
протягивал тебе паучью руку, и ты
робко брала её, американка в девчоночьих гольфах.
Ты смотрела на всё сверху вниз, ты видела всё,
даже смертную гримасу Гойя – узнав её, ты отшатнулась,
твои строчки тряслись на ветру, твой страх
тянул тебя обратно в американский колледж.
Мы были туристы, мы наблюдали корриду –
неуклюжую бойню ошеломлённых быков.
Матадор с землисто-серым лицом у барьера,
прямо под нами, выпрямлял свой согнутый меч
и блевал от страха. А рог, что был воткнут
в усыпанный мухами живот опрокинутого пикадора,
расставлял все точки над тем, что должно
было случиться с тобой. Испания была
страной твоих снов: пыльно-красный труп,
с которым тебе было страшно проснуться, зияющие ампутации,
ещё не покрытые глазурью литературных лекций.
Страна-амулет за твоими африканскими губами.
Испания была тем сном, от которого ты
всё старалась проснуться, и не могла. Я вижу тебя в лунном свете,
гуляющей по пустой пристани в Аликанте,
как будто бы ты – ждущая парома душа.
Молодая душа, ещё без всякого знания,
всё ещё переживающая свой медовый месяц
в счастливом мире. Впереди тебя ждёт вся жизнь,
ты счастлива, а твои стихи тебе неизвестны. Смотрите также: | |
