амуры любви в канаве,
пьяные.
стрелы их разбились о скалы.
какая жалость.
несутся в электричках все куда то.
косматыми, рыжими, в веснушках и с проседью.
старики играющие в детей
и дети во взрослых.
в закате все тонет,
и меркнет.
прибыли на последнюю станцию.
пиздец настанет в две тысячи тринадцатом.
спускаем на землю пыльные ноги с перрона.
вокруг одни вороны.
каркают и просят податей.
а ты идешь, думая о своем, нелепом.
без света в глазницах.
а ведь в детстве мы радостно так играли в зарницу,
прятки,
если сахарную вату и бегали в парки.
каноническое падение, в лужу.
по дороге от вокзала до дома.
в общественном транспорте ты ощущаешь
всю свою ненависть,
всех своих мудаков.
вокруг точно такое же,
все в оковах.
из окна смотришь на ребят рисующих ватманом,
девушек с розовом и стразах,
бомжей, шлюх, богатых,
и тех кто уповает на свою безумство.
до дома осталось три шага,
вдруг спотыкаешься, падаешь.
головой о землю
и все замолкает.
тихо так, нет даже голоса птиц.
нищие и бабки не ворчат под ухом.
все уплывает.
тухнет.