Багряное солнце скатилось по склонам холмов,
Последние стрелы бросая в лоно ночи.
Свет жизни уходит навеки под мрачный покров,
Здесь днем были скрещены в схватке жестокой мечи.
Теперь темнота и унынье и стаи ворон,
Что кружат над грудою смертью настигнутых тел
И бедные женщины бродят, глотая слезу,
Моля, чтобы стон с мертвых губ хоть какой да слетел.
Эх! Злая доля, по чьей же воле
На Русское поле ты кличешь беду.
Но русские рати за детишек и мать
По первому зову на поля вновь пойдут!
В них тлеет надежда, что может судьба их простит,
Что может найдется, пусть даже совсем чуть живой.
Быть может, бог даст и удастся спасти, исцелить
Жене или матери легкой и нежной рукой.
А если душа отлетела уже к небесам,
Тогда хоть упасть на кровавую, мертвую грудь,
В последний разок посмотреть в дорогие глаза
И бога молить со слезами, чтоб мягким был путь.
Эх! Злая доля, по чьей же воле
На Русское поле ты кличешь беду.
Но русские рати за детишек и мать
По первому зову на поля вновь пойдут!
А те, кого смерть обошла, кто остался в живых,
Дрожащей рукой оботрут все мечи о траву,
Домой побредут с почерневших от крови полей,
Не веря, что смерть победили они наяву.
Но время пройдет, унося боль и горечь утрат,
Сыны повзрослеют, коней боевых запрягут.
В руках молодых засверкает отцовский булат
И трубы дружины опять на поля позовут.
Эх! Злая доля, по чьей же воле
На Русское поле ты кличешь беду.
Но русские рати за детишек и мать
По первому зову на поля вновь пойдут!
The buggy sun rolled through the slopes of the hills,
Last arrows throwing in the night of the night.
Light of life goes forever under gloomy cover,
Here the day was crossed in the fighting of cruel swords.
Now darkness and ugly and flock raven,
What is circling over breasts the death of the nasty bodies
And poor women roam, swallowed tears,
Praying to moan from the dead lips at least someone flew.
Eh! Evil share whose will
In the Russian field, you have a cliché.
But Russian rati for kids and mother
On the first call to the fields will go again!
Nadezhda is smoldering in them that maybe fate forgive them,
What can be found, let even a little alive.
Perhaps God will give and be able to save, heal
Wife or mother light and tender hand.
And if the soul flew up to heaven,
Then even fall on the bloody, dead chest,
In the last time to look at the expensive eyes
And God to pray with tears, so that the path was soft.
Eh! Evil share whose will
In the Russian field, you have a cliché.
But Russian rati for kids and mother
On the first call to the fields will go again!
And those whom death bypassed who survived
Trembling hand will be wrapped all swords of grass,
Home will be replied from the blackened blood fields,
Without believing that death defeated them in reality.
But time will pass, takepacing the pain and bitterness of the loss,
Sons are growing up, horses fighting.
In the hands of young grunks father boulaut
And the pipes are brighted again on the fields will be called.
Eh! Evil share whose will
In the Russian field, you have a cliché.
But Russian rati for kids and mother
On the first call to the fields will go again! | |
