В России, где ни в ком согласья нет
И все не вылезают из окопов,
У власти был всего один поэт,
И это, разумеется, Андропов.
Он двадцать лет хозяйничал в ГБ,
Хотя уже держался на уколе,
Но отдых иногда давал себе
И сочинял примерно вот такое:
«Мы бренны в этом мире под луной.
Жизнь – только миг, небытие – навеки.
Кружится во Вселенной шар земной,
Живут и исчезают человеки.
Но сущее, рожденное во мгле,
Неистребимо на пути к рассвету.
Иные поколенья на земле
Несут все дальше жизни эстафету».
Вот – лирика! Чеканна и четка,
И, кстати, не без отблеска геенны:
Ему ли, человеку из ЧК,
Не знать и впрямь, насколько все мы бренны?
Ведь лишь она, спецслужба номер раз,
С достоинством подсчитывая смету,
Не слушая ни Запада, ни нас,
Несет все дальше жизни эстафету.
Она крепка среди родных осин,
Ее роток приветливо ощерен,
И в будущем ее примерный сын
Двенадцать раз поздравить нас намерен.
Сожрутся яства, сносятся шелка,
Померкнет даже лунное сиянье --
Незыблема пребудет лишь ЧК.
Вы убедитесь в этом, россияне.
Куранты бьют в заснеженном Кремле.
Трясется дед, подмигивают внуки,
И ссущее, рожденное во мгле,
Как прежде, будет ссать при этом звуке. In Russia, where anybody no agreement
And do not get out of the trenches,
The government was only one poet,
And this, of course, Andropov.
He is twenty years hosted in GB
Although it has kept his prick,
But rest sometimes gave himself
And I wrote something like this:
"We are perishable in the world under the moon.
Life - just a moment, oblivion - forever.
Spinning in the universe globe
Living and humans disappear.
But things born in the darkness,
Indestructible towards dawn.
Other generation earth
Carry all life on the baton. "
Here - the lyrics! Minted and clearly,
And by the way, not without the glare of hell:
He was there, a man from the KGB,
Do not know really how we all perishable?
After all, only she, special service number again,
With the advantage of counting estimates
Without listening to any of the West, nor us,
It carries all life on the baton.
It is strong among the native aspens,
Her rotok grinned amiably,
And in the future, its exemplary son
Twelve congratulate our intention.
Will eat dishes, demolished silk,
Shall be dark even moonlight -
Inviolability abide only Cheka.
You see it, the Russians.
Chimes sounding in a snowy Kremlin.
Shakes grandfather winking grandchildren,
And ssuschee born in the darkness,
As before, it will piss at the sound. Смотрите также: | |
