В подсвечнике ещё гнездится дым
фитиля, видавшего всю серьёзность пожара,
чёрной ножкой взгромоздился он на дыбы
И стойка что-то неуловимое, но выражала.
По старушечьи сгорбившись в центре воскового Колизея
стояла чахло, припомнив старческие сколиозы, ревматизмы.
В этом деле я скорее феникс, чем хвост пылающего змея -
привык из горстки пепла возрождаться гордой птицей.
Капля свечного огонька повторяла изящество слезы,
позже уступила место темноте, как в камере-обскуре;
по числу огарков, возложенных на весы
можно оценить на сколько я тоскую.
В городе-грехов из сердца что-то было взято
И как Есенин отдавший душу Англетере,
Я навсегда оставил часть себя там
и запечатал в тот захудалый кафетерий:
пространство состояло из словоохотливых официанток,
снующих кругами, как шарик за хвостом,
тебе много нацарапали стихов,
НО ни один из этих словесных меценатов
не поймёт, почему здесь на фоне играет Скайфолл.
***
Я к тебе путь проделал длиною в год,
Это страшно, когда расстояние уже не измеряют километрами;
В моих стихах плохо выстроенный слог
и глаз, взбегая по строке, словно преодолевает барьеры незаметные;
Но я таков,
в этой неряшливой нескладности я вижу красоту,
Когда текст – разбитое блюдце, где трещинки величаются строфой,
Когда чёрный жемчуг букв украшает переборы струн,
в частности, если речь заходит про Скайфолл.
***
Я в тебя вцепился пятернёю чувств, да так,
Что хватка питбуля показалась бы рукопожатием ребяческим, и
твои веки с грацией бабочки распахнули в рай врата
за которыми только и думай, как с ума бы не сойти;
А за спиной шипел проигрыватель, как Дон-Переньон.
Ты дрожала у меня в объятиях, как сейчас дрожит мембрана микрофона,
и я рад, что никто кроме нас с тобою не поймёт
почему здесь на фоне играют ноты Скайфолла! The candlestick More nests smoke
wick, the type of fire all seriousness,
black leg, he perched on its hind legs
And stand something elusive, but expressed.
According to an old woman hunched over in the center of the wax Coliseum
She was sickly, recalling senile scoliosis, rheumatism.
In this case, I'd rather phoenix than flaming tail snake -
I used a handful of ashes to revive the proud bird.
A drop of candle lights repeated elegance tears,
later gave way to the dark, as in a camera obscura;
by the number of butts conferred on the scales
we can estimate how much I miss.
In the city of sin, the heart that something has been taken
And Yesenin gave his soul Angleterre,
I always leave a part of yourself out there
and sealed in the run-down shop:
space consisted of talkative waitresses,
scurrying around like a ball for a tail,
you scratched a lot of poetry,
But none of these verbal patrons
I do not understand why there are plays in the background Skayfoll.
***
I to you the way did a year-long,
It's scary when the distance is not measured in kilometers;
In my poems poorly built syllable
and eyes run up the line, as if overcome barriers invisible;
But I is that,
I see beauty in this scruffy awkwardness,
When the text - a broken saucer, where cracks magnify stanza,
When black pearls decorates strumming the strings of letters,
in particular, if it comes about Skayfoll.
***
I grabbed you pyaternёyu feelings, so much so,
What acumen pit bull would have seemed childish hands, and
your eyelids with the grace of a butterfly opened the gates to paradise
for who only think how not to go crazy;
A player behind him hissed as Don Perenon.
You're shaking in my arms, as it is now trembling diaphragm microphone
and I am glad that no one but us with you not understand
why here in the background playing Skayfolla notes! Смотрите также: | |
