Перед этим долго шел дождь, и липкая грязь вязла на сапоги. Когда я выскочил на поляну, я очень боялся, что теперь я виден всем. Да, конечно, я бежал среди других, не потеющих, одетых в шинель стариков. Те, кто стрелял по мне из крупнокалиберных оружий, не могли видеть нас, но ведь они в меня попали. Первый из тех снарядов, которые разрывались рядом, ударил где-то позади, меня догнал только вакуум пустоты, барабанные перепонки дернулись и мне их хотелось почесать. Но я не отвернулся, я испугался и бежал от взрыва того снаряда. От взрыва второго снаряда я даже не закрыл глаз и только слегка наклонил голову вперед. Я очень понравился себе, что стал похож на дикую бестию пророка. Я почувствовал, что рядом несется еще одна бестия. Я не увидел тех, кто упал впереди, и только левая рука почему-то сильно вспотела, а из-за ворота шинели приятно тянуло теплом моего тела. Мне стало обидно, что кто-то может опередить меня. Я не закрывал глаз, они закрылись сами, когда в них что-то полетело. Это был раскаленный воздух. Я обрадовался и оскалил зубы. Когда мне показалось, что я открыл глаз, я стал жадно смотреть вокруг. И увидел только что-то жидкое, но теплое и дорогое. Мешало смотреть что-то живое и блестящее перед самым глазом. От него шел пар и оно дышало. Нет, это не мое!
Совершенно не двигаясь, я видел все больше и больше. То блестящее и живое, что мешало мне смотреть, перестало блестеть и дышать. Поверхность высохла и оттого стала сжиматься, открывая мне возможность видеть вокруг. Я ужаснулся: вся большая поляна была переделана воронками взрывов. Но ни одного трупа не было. Неужели я один? Я зацепился взглядом за очень знакомое. Это листок какой-то книги, неровно вырванный взрывом. Он торчал, наполовину утонув в коричневой слизи, вытекавшей в такт дыханию, мешавшему мне смотреть. Неужели его затопит совсем? Я попытался всмотреться, но разглядел только номер страницы. Номер 80. Лист бумаги не утонул, возвышаясь на подсохшем коричневом постаменте. Он зашевелился, но не от ветра. Это листок из Библии, тут решил я. И мне показалось, что на меня оттуда кто-то смотрит. На пустой поляне я остался один, и только этот листок, номер 80, что же написано на нем? О чем он молчит? Существо, израненное войной. «Они смотрят друг на друга как сведенные войной братья». Братья? Я вспомнил вдруг слова из Евангелия – «Фома же, один из двенадцати, называемый близнец». Почему близнец? Я помню, как удивился, когда впервые услышал это. Я помню, как спросил об этом деда, помню, как тот с удивлением взглянул на меня. Я помню как украдкой, спрятавшись за деревом в саду, подслушал как дед спросил об этом невзначай у пастора из церкви Святого Якова. Рядом с церковью стояли два старика, и солнце светило так, что тени их срослись. Я тогда посмотрел на свою тень, она приросла к тени ствола дерева. «Близнец?» Пастор сделал шаг в сторону церкви, и их тени разорвались. «Это означает раздвоенную натуру брата Фомы». Тогда дедушка, разглядывая тень пастора, подумал вслух, «но ведь в Завете, там где говорится о хлебе написано «хлеб», здесь же сказано близнец». Он сделал шаг, и его тень слилась с тенью дерева, за которым прятался я. Пастор взялся за рукоять двери и, не оборачиваясь, произнес: «Он был близнецом одного из апостолов. Так говорится в толковании».
Я смотрел на листок бумаги, а листок смотрел на меня. Что толкование в сравнении с Библией? А там просто сказано «близнец». А ведь когда рассказывают сказку о солнце, и там стоит фраза «оно было большим», эта фраза говорит о солнце, а не о море или дожде. Выходит Фома был близнецом Христа… Я видел все, но смотрел только на листок и одна за другой слышались те странные фразы святой книги. «Были вместе Симон Петр и Фома, называемый близнец. Фома же, один из двенадцати, называемый близнец, не был тут с ними, когда приходил Иисус. Когда Фома, называемый близнец, сказал ученикам: Пойдем и мы умрем с ним». Солнце было в дымке и тени у листка не было. Фома это тот, кому разрешили испачкать руки в крови Христа, человеческой крови Христа, единственного, потому что…И я испугался! Все вокруг молчит, я один и этот обрывок Библии. Он словно Сатана заставляет меня думать. Ну что ж, за те свободные мысли, что разрешил себе умирающий, пусть переполнятся его весы греха. Да и грех ли думать? Вдруг бумага дрогнула, а с ее обратной стороны через край переполз навозный жук скарабей. А вслед за ним второй, похожий на него как две капли. Кровь. А ведь тогда понятно, почему Иуда поцеловал Христа. Иисуса и так все знали в лицо. Это был знак, знак, выделяющий среди двух близнецов нужного. Жуки остановились и глядели на меня слепыми глазами. Но различить близнецов может только мать или…третий близнец. И слова вечери относятся только к братьям, Иуде и Фоме. И тут я вспомнил, ведь Фома это только прозвище, обозначающее «близнец», а ведь звали Фому тоже Иудой. Вот почему не сходятся списки апостолов. Ведь среди апостолов почти все были братьями. Иоанн и Яков вообще были двоюродными братьями Спасителя. Их матери были сестрами. Вот ?6? Before this long rain fell, and sank in the sticky mud boots. When I jumped into the clearing, I was very afraid that now I can see everything. Yes, of course, I ran among others, not sweating, dressed in an overcoat old. Those who shot at me from a large-caliber weapons, they could not see us, but because they got me. The first of those shells that exploded nearby, hit somewhere behind me caught only the vacuum of emptiness, eardrums twitched and I want them to scratch. But I have not turned away, I got scared and ran away from the explosion of a shell. The explosion of the second missile, I do not close my eyes and just tilted his head slightly forward. I really enjoyed myself, it was like a wild beast of the prophet. I felt that a number of sweeps is another beast. I have not seen those who fell in front, and only the left hand for some reason, much sweat, and from the gate nice overcoat pulled warmth of my body. I felt sad that someone can get ahead of me. I do not close my eyes, they close themselves when they have something flew. It was hot air. I was delighted and bared his teeth. When I thought that I opened my eyes, I began to look around eagerly. He saw only something liquid, but warm and expensive. Nuisance look something alive and brilliant in front of the eye. From him steaming and breathed it. No, it's not mine!
It is not moving, I saw more and more. That bright and lively, that prevented me from playing, it has ceased to shine and breathe. The surface is dry and therefore began to shrink, opening up the opportunity to see me around. I was horrified: all large clearing was transformed craters explosions. But no one corpse was not. Am I alone? I caught sight of a very familiar. This piece of some books, roughly torn by the explosion. He stuck out, half drowned in brown slime, follows the beat of breathing, stop me from playing. Is it really flood? I tried to peer, but saw only the page number. Number 80. A sheet of paper is not drowned, towering on the dried brown pedestal. He began to move, but not the wind. This leaf from the Bible, then I decided. And it seemed to me that there is someone looking at me. On an empty meadow, I was left alone, and only this sheet of paper, number 80, what is written on it? What was he silent? Being wounded by war. "They look at each other as brothers summarized war." Brothers? I suddenly remembered the words of the Gospel - "Thomas, one of the twelve, called Didymus." Why is a twin? I remember being surprised when I first heard it. I remember being asked about my grandfather, I remember how he was surprised to look at me. I remember how stealthily, hiding behind a tree in the garden, overheard grandfather asked about it by chance the pastor of St. James Church. Next to the church stood two old men, and the sun shone so that their shadows have grown together. I then looked at my shadow, it has grown to the shade of a tree trunk. "Twins?" The pastor stepped to the side of the church, and their shadows explode. "It means a bifurcated nature of Brother Thomas." So my grandfather, looking at the shadow pastor thought aloud, "but that in the Testament, where refers to the bread says" bread "here said a twin." He took a step, and his shadow merged with the shadow of the tree, behind which I was hiding. Pastor took the handle of the door and, without turning around, said: "He was the twin of one of the apostles. So they say in the interpretation. "
I looked at the piece of paper, and the sheet was looking at me. What interpretation in comparison with the Bible? And there is simply stated "twin". But when he tells the tale of the sun, and there is the phrase "it was great", this phrase speaks of the sun, not the rain or the sea. So Thomas was the twin of Christ ... I've seen everything, but only looked at the paper, and one after another they heard strange phrase holy book. "There were together Simon Peter, and Thomas called Didymus. Thomas, one of the twelve, called Didymus, was not with them when Jesus came. When Thomas called Didymus, he said to his disciples: Let us also go that we may die with him. " The sun was in the mist and shadows of the leaflet was not. Thomas is the one who is allowed to get their hands dirty in the blood of Christ, human blood of Christ, only because ... I was scared! Everything is silent, I have one and this scrap of the Bible. He is like Satan makes me think. Well, for those free thought, letting myself dying, let it overflow with the scales of sin. And to think whether sin? Suddenly paper trembled, and the rear side over the edge of the scarab beetle crawled dung. And after him, a second, like him as two drops. Blood. But then it is understandable why Judas kissed Jesus. Jesus and so everyone knew in the face. It was a sign, a sign that distinguishes among the two desired twins. Beetles stopped and looked at me with blind eyes. But to distinguish between twins can only mother ... or the third twin. And the words of the Supper are only brothers, Thomas and Judas. And then I remembered, because Thomas is just a nickname meaning 'twin', and in fact was called Judas Thomas, too. That's why do not agree lists of the apostles. Indeed, among the Apostles, almost all were brothers. John and James were all cousins of the Saviour. Their mothers were sisters. Here? 6? | |
