Франуса Вийон
Всеми почитаемый и оплеванный
Verehrt und angespien
François Villon
Vor vollen Schüsseln muß ich Hungers sterben,
am heißen Ofen frier ich mich zu Tod,
wohin ich greife, fallen nichts als Scherben,
bis zu den Zähnen reicht mir schon der Kot.
Und wenn ich lache, dann habe ich geweint,
und wenn ich weine, bin ich froh,
daß mir zuweilen auch die Sonne scheint,
als könnte ich im Leben ebenso
zerknirscht wie in der Kirche niederknien...
ich, überall verehrt und angespien.
Nichts scheint mir sichrer als das nie Gewisse,
nichts sonnenklarer als die schwarze Nacht.
Nur das ist mein, was ich betrübt vermisse,
und was ich liebte, das hab ich umgebracht.
Selbst wo ich dachte, daß ich gestern war,
bin ich erst heute abend zugereist.
Da, von meinem Schädel ist das letzte Haar
zu einem blanken Mond vereist.
Ich habe nicht ein Hemd, es anzuziehn...
ich, überall verehrt und angespien.
Ich habe dennoch soviel Mut zu hoffen,
daß mir sehr bald die ganze Welt gehört,
und stehn mir wirklich alle Türen offen,
schlag ich sie wieder zu, weil es mich stört,
daß ich aus goldnen Schüsseln fressen soll...
Die Würmer sind schon toll nach meinem Bauch,
ich bin mit Unglück bis zum Halse voll.
Ich bleibe unter dem Holunderstrauch,
auf den noch nie ein Stern herniederschien,
François Villon, verehrt und angespien.
Перед полными мисками
должен я от голода умереть,
у жаркой печи я замерзаю до смерти,
В мои сети не попадает
ничего, кроме осколков,
По самые зубы стою в грязи,
По самые зубы стою в грязи.
Последний волос с моей головы -
превращается в блестящую лысину.
У меня едва ли есть фиговый листок,
чтобы прикрыться.
Я везде почитаемый и оплёванный,
Я везде почитаемый и оплёванный
Я по шею в неудачах
и сплю под кустом бузины,
Тот, кому ещё никогда не светила звезда.
Я везде почитаемый и оплёванный,
Я везде почитаемый Франуса Вийон
Всеми почитаемый и оплеванный
Обожаемый и сплюнул
Франсуа Вийон
До полной чаши я должен умереть от голода,
горячая плита, я заморозить меня до смерти,
в то время как я беру, не упасть ничего, кроме черепков,
до зубов достаточно для меня фекалии.
И если я смеюсь, то я плакал,
и когда я плачу, я рад,
что мне иногда светит солнце,
как я мог бы и в жизни
покаянно, как и в церкви стоять на коленях ...
Я, везде почитают, и плевали.
Ничто не кажется более определенным, чем когда-либо отдельных,
Ничто солнце яснее, чем черная ночь.
Только это моя вещь, я скучаю по опечален
и то, что я любил, я убил.
Даже когда я думал, что я был вчера,
Я сыт не проходит вечер до сегодняшнего дня.
Потому что, из моего черепа является последним волосы
замороженный до голой луны.
У меня нет рубашки, чтобы положить на него ...
Я, везде почитают, и плевали.
Тем не менее, я должен надеяться столько мужества,
что очень скоро я услышал весь мир,
и на самом деле стоят меня открыты все двери,
Я бил снова, потому что меня это беспокоит
что я должен съесть от золотых чаш ...
Черви действительно здорово на мой живот,
Я полон несчастья на шее.
Я остаюсь под кустом бузины,
вниз, казалось, никогда не звезда,
Франсуа Вийон, почитали, и плевали.
Перед полными мисками
должен я от голода умереть,
у жаркой печи я замерзаю до смерти,
В мои сети не попадает
ничего, кроме осколков,
По самые зубы стою в грязи,
По самые зубы стою в грязи.
Последний волос с моей головы -
превращается в блестящую лысину.
У меня едва ли есть фиговый листок,
чтобы прикрыться.
Я везде почитаемый и оплёванный,
Я везде почитаемый и оплёванный
Я по шею в неудачах
и сплю под кустом бузины,
Тот, кому ещё никогда не светила звезда.
Я везде почитаемый и оплёванный,
Я везде почитаемый Смотрите также: | |
