Part of "class clown" was being an imitator as you've probably noticed but I used to imitate the priests...which was right on the verge of blasphemy, y'know. I could do them all rather well. I did Father Byrne the best. Father Byrne was the, uh, one who used to celebrate the children's Mass. I always thought that was great - 'celebrate Mass' "Yeaaah! Yeah, man!" Father Byrne did the children's Mass; did the sermon every week. He used to do parables about "Dusty and Buddy". Dusty was a Catholic...and Buddy.....was not. And Buddy was always trying to talk Dusty into having a hot dog on Friday. I could, uh, I could do Father Byrne so well that I often wanted to do him in confession, y'know. I wanted to get into Father Byrne's confessional one Saturday maybe a half hour before he showed up and get in there and hear a few confessions, y'know. Because I knew according to my faith and religion that if anyone came in there and really thought I was Father Byrne and really wanted to be forgiven...and perform the penance I had assigned...they would have been forgiven, man!
'Cause that's what they taught us; it's what's in your mind that counts; your intentions, that's how we'll judge you. What you want to do. Mortal sin had to be a grievous offense, sufficient reflection and full consent of the will. Ya had'ta WANNA! In fact, WANNA was a sin all by itself. "Thou Shalt Not WANNA". If you woke up in the morning and said, "I'm going down to 42nd street and commit a mortal sin!" Save your car fare; you did it, man! Absolutely!
It was a sin for you to wanna feel up Ellen. It was a sin for you to plan to feel up Ellen. It was a sin for you to figure out a place to feel up Ellen. It was a sin to take Ellen to the place to feel her up. It was a sin to try to feel her up and it was a sin to feel her up. There were six sins in one feel, man!
But confession had another..there was another aspect of confession for me. Our neighborhood was right between Columbia University and Harlem. Juilliard School of Music, Grant's Tomb. Uh, two seminaries- Jewish Theological and Union Theological Seminary. I said Harlem was there and then to the north...a Puerto Rican and Cuban section and as Puerto Ricans began to move into our neighborhood, the diocese, in this rare display of tokenism in the early Fifties sent one Spanish priest...Father Rivera...to hear Spanish confessions. And all the Irish guys that were heavily into puberty... would go to confession to Father Rivera. 'Cause he didn't seem to understand the sins, y'know...or at least he didn't take them personally, you know. It wasn't an affront to him. There was no big theological harangue; he didn't chew you out. He was known as a "light penance". In and out, three "Hail, Mary's", you're back on the street with Father Rivera, man. You could see the line move; that's how fast he was working. But he wasn't ready for the way Irish boys were confessing at that time and that place...
('3rd generation' Irish accent) "Uh, bless me, Father, for I have sinned...Uh, I touched myself in an impure manner. I was impure, impurity and impureness. Thought, word indeed. Body, touch, impure, sex, dirty. Impure legs, impureness. Touch, impure dirty body, sex, rub and covet; heavy on the covet, Father, uh.." (Rivera:) "That's OK, man! Tres Ave Marias!"...You'd be home in five minutes, you know?
The Irish priest, on the other hand, nice guy, but, uh, first of all, he recognized your voice 'cause you'd grown up there, right? He knew everyone- "What'd you do that for, George?" "Oh, God, he knows, man!" And the Irish priests were always heavily into penance and punishment, y'know? They'd give you a couple of novenas to do, nine first Fridays, five first Saturdays, Stations of the Cross...a trip Часть «классного клоуна» была имитатором, как вы, наверное, заметили, но я имел обыкновение подражать священникам ... что было на грани богохульства, понимаете. У меня все получалось неплохо. Я сделал отцу Бирну лучшее. Отец Бирн был тем, кто обычно служил детскую мессу. Я всегда думал, что это здорово - "отслужить мессу" "Даааа! Да, чувак!" Отец Бирн служил детскую мессу; проповедовал каждую неделю. Он рассказывал притчи о «Дасти и Бадди». Дасти был католиком ... а Бадди ... нет. А Бадди всегда уговаривал Дасти поесть хот-дог в пятницу. Я мог, ммм, мог так хорошо поступить с отцом Бирном, что мне часто хотелось сделать его исповедь, понимаешь. Я хотел попасть в исповедальню отца Бирна в одну субботу, может быть, за полчаса до того, как он объявится, попасть туда и выслушать несколько признаний, понимаете. Потому что в соответствии с моей верой и религией я знал, что если бы кто-нибудь вошел туда и действительно подумал, что я отец Бирн, и действительно хотел бы получить прощение ... и выполнить наказание, которое я назначил ... они были бы прощены, чувак!
Потому что это то, чему они нас учили; важно то, что у вас на уме; ваши намерения, вот как мы вас судим. Что ты хочешь делать. Смертный грех должен был быть тяжким преступлением, достаточным отражением и полным согласием воли. Я хотел ХОЧУ! Фактически, WANNA сам по себе был грехом. «Не хочешь». Если вы проснулись утром и сказали: «Я пойду на 42-ю улицу и совершу смертный грех!» Сохраните стоимость проезда на автомобиле; ты сделал это, чувак! Абсолютно!
Для тебя было грехом хотеть пощупать Эллен. Для тебя было грехом планировать почувствовать себя Эллен. Для тебя было грехом найти место, где можно было бы почувствовать Эллен. Было грехом отвести Эллен туда, чтобы ощутить ее настроение. Было грехом пытаться ее почувствовать, и грехом было ее почувствовать. В одном чувстве было шесть грехов, чувак!
Но у исповеди был другой ... для меня был другой аспект исповеди. Наш район находился прямо между Колумбийским университетом и Гарлемом. Джульярдская музыкальная школа, Могила Гранта. Эээ, две семинарии - Еврейская богословская и Союзная духовная семинария. Я сказал, что Гарлем был там, а затем на севере ... Пуэрто-риканская и кубинская часть, и когда пуэрториканцы начали переселяться в наш район, епархию, в этом редком проявлении символизма в начале пятидесятых послал одного испанского священника ... Отец Ривера ... чтобы выслушать испанские признания. И все ирландские парни, которые в значительной степени достигли половой зрелости ... пошли исповедоваться отцу Ривере. Потому что, похоже, он не понимал грехов, понимаете ... или, по крайней мере, он не принимал их на свой счет, понимаете. Для него это не было оскорблением. Не было большой богословской речи; он не пережевал тебя. Он был известен как «легкое покаяние». И снова, и снова, три «Здравствуй, Мэри», ты снова на улице с отцом Риверой, чувак. Вы могли видеть движение линии; вот как быстро он работал. Но он не был готов к тому, как исповедовали ирландские мальчики в то время и в том месте ...
(«3-е поколение» с ирландским акцентом) «О, благослови меня, Отец, потому что я согрешил ... Я прикоснулся к себе нечистым образом. Я был нечистым, нечистым и нечистым. Мысль, слово в самом деле. Тело, прикосновение, нечистый, секс, грязный. Нечистые ноги, нечистота. Прикосновение, нечистое грязное тело, секс, растирание и желание; тяжелое вожделение, Отец, э-э ... »(Ривера :)« Все в порядке, чувак! Tres Ave Marias! ». .. Ты будешь дома через пять минут, понимаешь?
С другой стороны, ирландский священник, хороший парень, но, во-первых, он узнал ваш голос, потому что вы там выросли, верно? Он знал всех: «Для чего ты это сделал, Джордж?» "О, Боже, он знает, мужик!" А ирландские священники всегда жестоко наказывались и наказывались, понимаешь? Они дадут вам пару новен, девять первых пятниц, пять первых суббот, станции Креста ... поездку Смотрите также: | |
