поднимая к тебе тихий взгляд,
хоть понимал, ты не искала
низких полетов,
я все дарил тебе в громких словах,
чтобы ты таяла через минуты,
с небес опущенная, оглушенная
одномоментностью беззвучия, прячешь
долгие пути спустить это на случай
или предрешенное.
так подожги все тут же.
шелковое пламя прочат
городам атлантики,
это видение не из робких,
выплетает бантики,
когда штормит навряд ли
ей помогают зонтики,
она сама их отпускала
на дороги пройденные,
на миры начертанные на ладонях линией,
почти мишенью, обернувшейся
слетать с обрывов -
оттуда мне едва дошлешься
ты тогда открытками.
кто говорил, что в миг
свободы отрастают крылья?
нещадно относительно.
тогда ты обретешь покой в руках судьбы,
и безразличное ли чаяние по островам
далеким без границ и нареканий,
я бы мог понять любую, но не это ты.
с небес опущенная, оглушенная
одномоментностью беззвучия, прячешь
долгие пути спустить это на случай
или предрешенное.
так подожги все тут же.
я не умел просить прощения,
и каждый раз словам было не передать
того, что мы вообще теряем.
там непокорные ветра кружат с тобою
вальс макабр,
когда меня прибьет к меридианам.