CANTO I
Потом спустились к кораблю.
Перенесли на волны судно, в божественное море,
И мачту с парусом восстановили над черным кораблем,
Баранов блеющих втащили... и тела свои,
Тяжелые от плача; в корму нам ветер задышал,
Вперед понес, раздувая полотно,
Вытканное Киркою, кудрявою богиней,
И сидя в корабле - играл кормилом ветр,
Наполнив парус наш - мы плыли до заката,
Уснуло солнце, пошли по океану тени -
Тогда достигли мы пределов вод бездонных,
Где киммериян земли, большие города,
Закрыты плотной мглой и недоступны
Сиянью солнечных лучей,
На небе ли оно или ушло, ночным светилам небо уступая.
Там вечно темный лик ночной в глаза печальным людям смотрит.
Теченью океана вопреки, достигли мы земли,
О коей мне рассказывала Кирка.
Готовили они обряд здесь, Перимед и Еврилох,
Я ж, вынув меч из ножен, яму
Шириною в локоть откопал.
Свершили возлиянья мы в честь каждого из неживых
Медовым пивом, и вином, и, наконец, водой, замешанной с мукою.
Потом молился долго я тошнотворным ликам мертвых,
Как на Итаку попаду, зарезать обещал
Тельцов отборных в жертву им, в костер добра немало бросить,
Тиресию ж - барана черного, вожатая над стадом.
Кровь темная текла по Fossae,
И души из Эреба, бледные, как трупы,
Невест, и юношей, и стариков, детьми и внуками богатых -
Покрыты пятнами недавних слез - и нежных дев,
Мужей, чьи головы пробиты острой бронзой,
Войны добыча, с кровью на руках -
О много было их! - вокруг толпились. С воплем.
И бледный сам, я приказал тащить животных.
Лил масло и взывал к богам,
К Плутону грозному и Прозерпине славной,
И, вынув тонкий меч,
У ямы сел, чтоб отгонять нетерпеливых, но бессильных мертвых,
Пока Тиресий говорит.
Но первым Ельпенор был, наш товарищ Ельпенор,
Непохороненный, брошенный в поле широком,
Труп возле дома Кирки,
Он не оплакан нами был, не погребен - спешили мы,
О бедный дух. И вскрикнул я поспешно:
"О Ельпенор, как ты попал на эти мрачные брега?
Ужель пешком пришел, нас, мореходов, обгоняя?"
В ответ он простонал:
"Злой рок тому причина и вино. Над очагом я спал у Кирки,
Неосторожно стал по лестнице спускаться
И, сделав шаг неверный, о подпору
Затылок размозжил. Душа искать Аверн отлетела.
Молю тебя, о царь, непогребенного и неоплаканного вспомни,
Оружье собери мое, у моря холм насыпь и надпись сделай;
"Злосчастный муж, но с именем в грядущем" -
И в холм весло воткни, которым греб я с вами".
Я Антиклею отогнал. За ней - Тиресий Фивский.
Он, с жезлом золотым, узнал меня и первым начал:
"А, снова ты? Недобрая звезда
В мир скорбный мертвых привела тебя, в обитель теней.
Ну, отойди от Fossae, дай напиться крови,
Чтобы пророчить".
Я отступил назад,
И он сказал, от крови сильный: "Одиссей,
Нептуна злобе вопреки, по морю темному вернется,
Всех растеряв товарищей". И снова Антиклея.
Спи тихо, Див. - Я помянул Андрея Дива,
In offichina Vecheli, 1538, как будто, из Гомера что-то.
Он плыл, и миновал сирен, и дальше, прочь,
Обратно к Кирке.
Venerandum.
Как там сказал Критянин: ты, в короне золотой, о Афродита,
Cypri munimenta sortita est, ты - радость; золото и orichalchi -
Нагрудные повязки, опояска; ты, темновекая,
И с жезлом Аргициды золотым. Итак: Canto I.
Then they descended to the ship.
Transferred to the waves the ship in the Divine Sea,
And the mast with a sail was restored over a black ship,
Bleeming rams dragged ... and their bodies,
Heavy from crying; In the stern, we had a wind,
Forward rushing, blowing the canvas,
Wounded by Kirkoy, curly goddess,
And sitting in the ship - played wind feed,
Filling our sail - we sailed to sunset,
Filled the sun, went through the ocean of the shadow -
Then we reached the limits of water bottomless,
Where kimmeriyan land, big cities,
Closed tight haired and unavailable
Sianya sun rays,
In the sky whether it is or left, the night luminaries. Sky yielding.
There is forever dark face night in the eyes of sad people looks.
The lathe of the ocean, before, reached the land,
I told about Kirk.
They prepared the rite here, Perimem and Euro
Well, having drowned the sword from the sheath, pit
Width in the elbow dug up.
Moved the Limit We are in honor of each of the non-living
Honey beer, and wine, and, finally, water mixed with the mouth.
Then I prayed for a long time I am nauseous faces of the dead,
How to go to the iteak, put it off
Sacrificing calves for sacrifice them, a lot to throw a lot to the fire
Tireskiya W - Barber Black, counted above the herd.
Dark blood flowed on Fossae,
And souls from the ereb, pale, like corpses,
Brides, and boys, and old men, children and grandchildren of the rich -
Covered with spots of recent tears - and gentle maids,
Husbands whose heads are punched by acute bronze,
War mining, with blood in hand -
About a lot were them! - Around crowded. With a scream.
And the pale himself, I ordered to drag animals.
Lil oil and called to the gods
To Pluto Grozny and Prosepine glorious,
And by driving a thin sword,
Poam sat down to drive out impatient, but powerless dead,
While Tiresius says.
But the first Elpenor was, our comrade Elpenor,
Unclean, abandoned in a wide field,
Corpse near the house of Kirki,
He was not melted by us, not buried - we hurried,
About poor spirit. And I cried out hastily:
"Oh Elpenor, how did you get on these gloomy brags?
Easily came on foot, us, seeding, overtaking? "
In response, he groaned:
"The evil rock is the reason and wine. Above the hearth I slept at Kirk,
Necessively became the stairs to descend
And, having done a step incorrect, about the subeau
The head has smalleled. Soul to search Aurr flew away.
I pray you, about the king, unwrapped and unlawfully remember,
Weight collect mine, the sea has a hill of mound and inscription;
"Gluspical husband, but named in the coming" -
And in the hill the paddle sticks, with whom I am with you. "
I caught an anti-killy. For her - Tiresi Fiva.
He, with Golden Rod, recognized me and first began:
"A, again you? Bind star
The mournful of the dead led you into the world, in the abode of the shadows.
Well, get away from Fossae, let me get drunk,
To power. "
I retreated back
And he said, a strong blood: "Odyssey,
Neptune malice Contrary to the sea will return a dark
Everyone is confused by comrades. "And antiques again.
Sleep quietly, div. - I remembered Andrey Diva,
In Offichina Vecheli, 1538, as if, from Gomer something.
He sailed, and passed Sirena, and then, away,
Back to the kirk.
Venerandum.
How the Christian said there: you, in the crown of gold, about Aphrodite,
Cypri Munimenta Sortita Est, you are joy; Gold and Orichalchi -
Chest bandages, widget; you, dark,
And with a rod of argycis gold. So: Смотрите также: | |
