Als mir der Magen knurrte, schlief ich
Vor Hunger ein.
Da hört ich sie ins Ohr mir
Deutschland erwache! schrein.
Da sah ich viele marschieren
Sie sagten: ins dritte Reich.
Ich hatte nichts zu verlieren
Ich lief mit, wohin war mir gleich.
Als ich marschierte, marschierte
Neben mir ein dicker Bauch
Und als ich „Brot und Arbeit“ schrie
Da schrie der Dicke das auch.
Ich wollte nach links marschieren
Nach rechts marschierte er
Da ließ ich mich kommandieren
Und lief blind hinterher.
Und die da Hunger hatten
Marschierten matt und bleich
Zusammen mit den Satten
In irgendein drittes Reich.
Sie gaben mir einen Revolver
Sie sagten: Schieß auf unsern Feind!
Und als ich auf ihren Feind schoß
Da war mein Bruder gemeint.
Jetzt weiß ich: drüben steht mein Bruder.
Der Hunger ist 's, der uns eint
Und ich marschiere, marschiere
Mit seinem und meinem Feind.
So stirbt mir jetzt mein Bruder
Ich schlacht' ihn selber hin
Und weiß nicht, daß, wenn er besiegt ist
Ich selber verloren bin.
ПЕСНЯ ШТУРМОВИКА
От голода в брюхе была трескотня,
Я спал и видел рай.
Вдруг хриплый рев разбудил меня:
«Германия, вставай!»
Шагали широкоплечие,
Знамен развевался шелк...
Ну, мне терять было нечего,
И я за ними пошел.
Я шел и думал: «Покушать мне бы...»
А рядом толстяк отмеривал шаг,
И когда я кричал: «Работы и хлеба!» --
«Работы и хлеба!» -- кричал толстяк.
Блестели сапог его голенища,
В моих башмаках было множество дыр.
Плечом к плечу богатый и нищий
Шагали в какой-то неведомый мир.
Я налево свернуть стремился,
Но направо направился он.
И покорно я потащился
В хвосте одной из колонн.
Трубили марш походный...
Играй, труба, играй!
За сытыми шел голодный
В какой-то их третий райх.
Они мне сунули в руки револьвер:
-- Стреляй! Вот наш враг стоит!
Я выстрелил -- и вскрикнул невольно:
Мой брат был мною убит,
Обоих нас мучил голод,
Мы оба смотрели во мрак,
И вот одного на другого
Послал нас наш общий враг.
Я знаю -- будет расплата,
Судьба решилась моя!
Я знаю -- в час гибели брата,
С ним вместе погиб и я.
1932 Как мой желудок рычание, я спал
Перед тем, как голод.
Я слышал их в моем ухе
Германия будить! Святыня.
Потом я увидел много марш
Они сказали, что третий рейх.
У меня не было ничего, чтобы проиграть
Я побежал с, где было то же самое для меня.
Когда я шел, шел
Рядом со мной большой живот
И когда я кричал "хлеб и работу"
Так как толщина плакала тоже.
Я хотел идти налево
Прямо он шел
Как я позволил себе команду
И побежал за блайнда.
И там были голодные
Прошлись матовый и бледный
Вместе с сытых
В любом третьем рейхе.
Они дали мне револьвер
Они сказали, что стрельба по нашему врагу!
А при съемке своего врага
Так как мой брат должен был.
Теперь я знаю: там мой брат.
Голод 's, нас объединяет
И я маршируют, маршируют
Со своим и моим врагом.
Ко мне умереть сейчас мой брат
Я бой "его там себя
И не знает, что, когда он терпит поражение
Я сам потерял.
ПЕСНЯ ШТУРМОВИКА
От голода в брюхе была трескотня,
Я спал и видел рай.
Вдруг хриплый рев разбудил меня:
"Германия, вставай!"
Шагали широкоплечие,
Знамен развевался шелк ...
Ну, мне терять было нечего,
И я за ними пошел.
Я шел и думал: "Покушать мне бы ...»
А рядом толстяк отмеривал шаг,
И когда я кричал: "Работы и хлеба" -
"Работы и хлеба!" - Кричал толстяк.
Блестели сапог его голенища,
В моих башмаках было множество дыр.
Плечом к плечу богатый и нищий
Шагали в какой-то неведомый мир.
Я налево свернуть стремился,
Но направо направился он.
И покорно я потащился
В хвосте одной из колонн.
Трубили марш походный ...
Играй труба, играй!
За сытыми шел голодный
В какой-то их третий райх.
Они мне сунули в руки револьвер:
- Стреляй! Вот наш враг стоит!
Я выстрелил - и вскрикнул невольно:
Мой брат был мною убит,
Обоих нас мучил голод,
Мы оба смотрели во мрак,
И вот одного на другого
Послал нас наш общий враг.
Я знаю - будет расплата,
Судьба решилась моя!
Я знаю - в час гибели брата,
С ним вместе погиб и я.
1932 Смотрите также: | |
