У дома, где я живу, нет смысла.
У дома, где я живу, нет цели.
Там есть кровать и несколько старых кресел,
Три этажа, два лестничных пролета,
Только нет смысла.
И кто-то прострелил катящееся колесо,
Собаки надсадно лаяли зимой и весной,
И некогда вившийся плющ ныне уныло готовится встретить
Мертвый сезон.
И я плачу по ночам, когда гаснет свет,
И зеленые глаза слезятся, и полная луна кричит
От дорожных карт и красных линий до лжи губной помады.
И когда гаснет свет, учишься выживать.
Этот человек пожимает руку, которая выдает дрожь,
Этот человек, у которого я жил, признает свои ошибки.
У него есть сердце и изношенная душа,
Десять лет рабского служения рок-н-роллу,
Но он вынужден дрожать.
Ведь желтая трава на выжженной солнцем лужайке
Спит в ее порослях от заката до рассвета,
И словно твоя любовь, что приходит и уходит,
Он все ещё дышит.
At the house where I live, it makes no sense.
At the house where I live, no goal.
There is a bed and a few old chairs,
Three floors, two staircase spans,
It just does not make sense.
And someone shot a rolling wheel,
Dogs were superiorly ledali in winter and spring,
And once the wicked ivy now sadly preparing to meet
Dead Season.
And I cry at night when the light goes out,
And green eyes will get drunk, and the full moon screams
From road maps and red lines before lightening lipstick.
And when the light goes out, you learn to survive.
This man shakes his hand, which gives trembling,
This man who has lived, recognizes his mistakes.
He has a heart and worn soul,
Ten years of slave ministry Rock and Roll,
But he is forced to tremble.
After all, yellow grass on the scaled lawn
Sleeps in her swords from sunset until dawn,
And as if your love, which comes and goes away,
He is still breathing.
