Вы ушли,
как говорится,
в мир иной.
Пустота... Летите, в звезды врезываясь.
Ни тебе аванса, ни пивной. Трезвость.
Нет, Есенин, это не насмешка.
В горле горе комом — не смешок.
Вижу — взрезанной рукой помешкав,
Собственных костей качаете мешок.
— Прекратите!
Бросьте!
Вы в своем уме ли?
Дать, чтоб щеки заливал смертельный мел?!
Вы ж такое// загибать умели,
что другой на свете не умел.
Почему? Зачем? Недоуменье смяло.
Критики бормочут:
— Этому вина
то... да се...
а главное, что смычки мало,
в результате много пива и вина.—
Дескать, заменить бы вам богему классом,
класс влиял на вас, и было б не до драк.
Ну, а класс-то жажду заливает квасом?
Класс — он тоже выпить не дурак.
Дескать, к вам приставить бы
кого из напостов — стали б содержанием
премного одаренней.
Вы бы в день писали строк по сто,
Утомительно и длинно, как Доронин.
А по-моему, осуществись такая бредь,
на себя бы раньше наложили руки.
Лучше уж от водки умереть, чем от скуки!
Не откроют нам причин потери
ни петля, ни ножик перочинный.
Может, окажись чернила в «Англетере»,
Вены резать не было б причины.
Подражатели обрадовались: бис!
Над собою чуть не взвод расправу учинил.
Почему же увеличивать число самоубийств?
Лучше увеличь изготовление чернил!
Навсегда теперь язык в зубах затвОрится.
Тяжело и неуместно разводить мистерии.
У народа, у языкотворца,
умер звонкий забулдыга подмастерье.
И несут стихов заупокойный лом,
с прошлых с похорон
не переделавши почти.
В холм тупые рифмы
загонять колом —
разве так поэта надо бы почтить?
Вам и памятник еще не слит,—
где он,\\ бронзы звон
или гранита грань?—
а к решеткам памяти уже понанесли
посвящений и воспоминаний дрянь.
Ваше имя
в платочки рассОплено,
ваше слово
слюнявит Собинов
и выводит
под березкой дохлой —
«Ни слова, о дру-уг мой, ни вздо-о-о-о-ха».
Эх, поговорить бы иначе
с этим самым с Леонидом Лоэнгринычем!
Встать бы здесь гремящим скандалистом:
— Не позволю мямлить стих и мять!—
Оглушить бы их трехпалым свистом в бабушку
и в бога душу мать!
Чтобы разнеслась бездарнейшая погань,
Раздувая темь пиджачных парусов,
Чтобы врассыпную разбежался Коган,
Встреченных увеча пиками усов.
Дрянь пока что \\мало поредела.
Дела много — только поспевать.
Надо жизнь сначала переделать,
переделав — можно воспевать.
Это время — трудновато для пера,
но скажите, вы, калеки и калекши,
где, когда, какой великий выбирал
путь, чтобы протоптанней и легше?
Слово — полководец человечьей силы.
Марш! Чтоб время сзади ядрами рвалось.
К старым дням чтоб ветром относило
Только путаницу волос.
Для веселия планета наша мало оборудована.
Надо вырвать радость у грядущих дней.
В этой жизни помереть не трудно.
Сделать жизнь
значительно трудней.
You've gone,
as they say,
To the world is different.
Emptiness ... fly, in the stars circling.
Neither your advance nor beer. Sobriety.
No, Yesenin, this is not a mockery.
In the throat of Mount Komom is not a mixture.
I see - with an ease with the hand,
Own bones swing a bag.
- Stop!
Throw!
Are you in your mind?
Give, so that the cheeks poured deadly chalk?
Well you // be fogged,
That the other did not know the other.
Why? What for? Lostyard crushed.
Critics mumble:
- This wine
This and that...
And most importantly, there is little bow
As a result, a lot of beer and wine.
Say, replace you with the Classroom,
The class influenced you, and it was not before the fight.
Well, the class is thirsty poured kvass?
Class - He is also not a fool.
Say, to attach to you
Which of the directories - became content
Premature gifted.
You would write lines on the day for a hundred
Tedious and long like Doronin.
And in my opinion, such a delusion,
I would have put your hands before.
It is better to die from vodka than boredom!
Do not open us the causes of loss
Neither the loop nor the knife is perpecled.
Maybe ink in "Angletter",
Vienna did not have any reasons.
The imitators were delighted: bis!
Above, almost a platoon learned the reprisal.
Why increase the number of suicides?
It is better to increase the manufacture of ink!
Forever now the language in the teeth will get out.
It is hard and inappropriate to breed mysteries.
People have a pagano
Died a ringing Zabuldiga miller.
And the confoupler scrap is carried,
With the past with the funeral
Not alone almost.
In the hill stupid rhymes
drive a cooke
Is it so a poet to honor?
You and the monument still do not merge, -
where he, \\ bronze ringing
or granite face? -
And the memory lattices have already been understood
Dedications and memories of rubbish.
Your name
In the handkerchief, dissolved,
Your word
Slumps Sobinov
and output
Under the birch of Dahlet -
"Not a word, about friend is mine, nor I-oh-oh."
Eh, speak otherwise
With this, the most with Leonid Loangrinich!
To stand here with a rattling scandalist:
- I will not allow releasing verse and mine! -
Listen to their three-panel whistle in grandmother
And in God the soul mother!
To spread the larger trash
Inflating the jacket sails
So that the swarming was ruined the Kogan,
Miscaling peaks of mustache.
Drying so far \\ has shown little.
A lot of things - just to sleep.
We must first remake life,
Remembering - you can sing.
This time is hard for the pen,
But tell me, you, cripples and cripples,
Where, when, what great chose
Way to drive and loss?
The word is a commander of human strength.
March! So that time behind the nuclei rushed.
To the old days so that the wind attributed
Only the confusion of hair.
For merry planet, our little is equipped.
It is necessary to snatch joy at the coming days.
In this life, it is not difficult to measure.
Make life
much more difficult. Смотрите также: | |
