Питер,
На мне привычные к ходьбе ноги
И старый свитер.
Питер,
Моё тело вырвалось из берлоги,
Сползло с дивана
Послушать, как решётка Летнего сада
Звенит на ветру.
Питер,
Даже цари здесь когда-то вставали рано
Бродить во главе парада.
Питер,
Мне надоело бестолковье телеэкрана –
Ленинград, мать его, точка ру.
Питер,
Здесь уже с утра наступает вечер.
Карамельные купола Спаса,
Расцветки моего матраса
Отражают
Милые сердцу, уютные представления о рае,
Но мне умирать нечем.
Не мы. Не мы, Питер нас выбирает.
Остальные живут в другом граде,
Бродят
В многоэтажном, тысячеглазом стаде
С застрявшими в почках обломками Петрова камня.
Я когда-то там был и помню,
Как балансируют между парфюмом и вонью,
Но не верю уже весам я.
Питер,
Марсово поле,
Ленэнерго, белые сны без соли.
Питер,
Блокадник-кондитер,
Сыплющий чёрствые дольки счастья
В голодные рты.
У Вечного огня – тени
Греют замёрзшие руки.
Всклокоченные и непокорные бомжи,
Отражая звуки,
Становятся на колени
И вспарывают животы.
Банзай, Питер!
На постаменте Юпитер.
Суворов – слеза ребёнка,
Приваренная к мечу.
Детские игры стали
Совокуплением крови и стали.
Верным слугам Империи
Даже Родина по плечу!
«Музыка весьма пользительна,
Особливо барабан,
Весьма помогает ходить строем».
На марше и под конвоем
Приподнимает дух
Этот подъёмный кран.
Питер,
Вязь монархических литер
Ещё продолжает быть.
Sine me de me, без меня, обо мне, битте,
Стоит ли говорить?
Питер,
Старый, больной репетитор
Утюжит дурные и буйные, недоразвитые мозги,
Что через несколько лет прекращают мочиться в подъездах,
И выступают на писательских съездах
Посланцы степей и туманов,
Азиаты суровой зги.
Питер,
Нева с пепельными лоскутьями льда,
Который ворохом старых писем
Стынет в тёмных взглядах прохожих.
Близость суровой смерти и ледяная вода
Делают нас моложе.
Я на Троицком мосту –
Всегда расту.
Питер,
Собаки, вороны, храмы,
Проходники от БГ до Ламы,
На рекламном щите с кокетством,
Какая-то юная дева,
С бананами и утюгами.
Буржуазная королева
Констатирует наше с тобой физическое уродство.
Питер,
А где-то цветут заморские страны,
Обдолбанные афроамериканцы
В объятьях нирваны
На Hollywood avenue
Требуют только одно – увеличенное меню.
А там мы всегда засранцы,
А там мы всегда иностранцы.
Мы печальное этих стран отражение,
Мы – гамлетовская тень, вытекающая из раны,
Мы – поражение любой европейской идеи,
Выползаешь на Бродвей, и мысль в башке: «Иде я?!»
Мы слыхали про политкорректность,
Но то, что дозволено Юпитеру,
Не разрешено быку.
Олухи уплотнительных застроек
В бетонном соку
С упоением вытирают ноги
О ржавый фасад города –
Расстреллиевское ку-ка-ре-ку.
Питер,
Конец природы,
Всплески крутой свободы,
Выкидыши и роды,
Горькие в чаду машин.
Век на плечах.
Соцреализм – чугунный, пустой кувшин.
Соцреализм – пепел в надгробных речах,
Картины, типа «Большая уха на Селигере»,
Пьесы, типа «Сталевары» –
Пылятся на площадях эти антикварные пионеры
Революционного перегара.
Питер,
Непересыхающий мой литр.
Выпивать здесь всегда красиво:
Романтизм, ар-деко, барокко,
Прёт классическая перспектива
Альтернативой подпольного рока.
Пили Герцен и Достоевский,
Исторический овердрайв,
Как Распутин блевал на Невский,
Голося: «Rock’n Roll is life!»
Питер,
Продолжает случайность твоего существованья.
Питер – экзистенциальная и метафизическая свобода.
А если проще – никому ты здесь, на хрен, не нужен.
Не вписывается твоя гармонь
В его симфоническую партитуру.
Этот конь,
В пространстве, изнасилованном архитектурой,
Поедает тебя на ужин.
И поэтому здесь уже не существует народа
В понимании объёма нации.
Здесь каждый, если хотите, инопланетного рода.
Пассионарят лишь скинхеды-наци, и
На каждое их «бля»
Одиночество твоего Peter,
I'm wearing my usual walking feet
And an old sweater.
Peter,
My body burst out of the den
Slid off the couch
Hear how the grating of the Summer Garden
Rings in the wind.
Peter,
Even the kings here used to get up early
Roam at the head of the parade.
Peter,
I'm tired of the stupidity of the TV screen -
Leningrad, his mother, dot ru.
Peter,
Here already in the morning evening comes.
Candy domes of the Savior,
Colors of my mattress
Reflect
Lovely, cozy notions of paradise
But I have nothing to die with.
Not we. Not us, Peter chooses us.
The rest live in another city,
Roam
In a multi-storey, thousand-eyed herd
With fragments of Petrov's stone stuck in the kidneys.
I was there once and I remember
How they balance between perfume and stench
But I no longer believe in the scales.
Peter,
Field of Mars,
Lenenergo, white dreams without salt.
Peter,
Blockade pastry chef,
Spilling stale slices of happiness
Into hungry mouths.
Eternal flame has shadows
Frozen hands warm.
Disheveled and rebellious bums,
Reflecting sounds
Kneel down
And they rip open their bellies.
Banzai, Peter!
On the pedestal is Jupiter.
Suvorov is a tear of a child
Welded to the sword.
Children's games of steel
By the union of blood and steel.
Loyal servants of the Empire
Even the Motherland is on the shoulder!
“Music is very useful,
Especially the drum,
It helps a lot to walk in formation. "
On the march and under escort
Lifts the spirit
This crane.
Peter,
The knot of monarchical letters
It still continues to be.
Sine me de me, without me, about me, bitte,
Needless to say?
Peter,
Old, sick tutor
Ironing out bad and violent, underdeveloped brains,
That after a few years they stop urinating in the porches,
And speak at literary conventions
Messengers of the steppes and mists,
Harsh Asians.
Peter,
Neva with ashy patches of ice
Which is a heap of old letters
Freezes in the dark glances of passers-by.
Closeness of severe death and icy water
Make us younger.
I'm on Troitsky Bridge -
Always growing.
Peter,
Dogs, crows, temples
Passers from BG to Lama,
On a billboard flirty
Some young maiden
With bananas and irons.
Bourgeois queen
It states our physical deformity with you.
Peter,
And somewhere overseas countries are blooming,
Freaky African Americans
In the arms of nirvana
On Hollywood avenue
Only one thing is required - an enlarged menu.
And there we are always assholes
And there we are always foreigners.
We are the sad reflection of these countries,
We are Hamlet's shadow from the wound
We are the defeat of any European idea,
You crawl out on Broadway, and the thought in your head: "I am an idea ?!"
We've heard about political correctness
But what is permitted to Jupiter
The bull is not allowed.
Gannets of sealing buildings
In concrete juice
They enthusiastically wipe their feet
About the rusty facade of the city -
Shooting ku-ka-re-ku.
Peter,
The end of nature
Bursts of cool freedom
Miscarriages and childbirth
Bitter in the heat of cars.
Eyelid on the shoulders.
Socialist Realism is a cast-iron, empty jug.
Socialist Realism - ashes in funeral speeches,
Pictures, such as "Big ear on Seliger",
Plays, such as "Steelworkers" -
These antique pioneers are gathering dust in the squares
Revolutionary fume.
Peter,
Enduring my liter.
Drinking is always beautiful here:
Romanticism, Art Deco, Baroque,
Preth classic perspective
An alternative to underground rock.
Herzen and Dostoevsky drank,
Historical overdrive,
How Rasputin vomited on Nevsky,
Voices: "Rock'n Roll is life!"
Peter,
The contingency of your existence continues.
Peter is existential and metaphysical freedom.
And if it's easier, nobody fucking needs you here.
Your accordion doesn't fit
In his symphonic score.
This horse
In a space raped by architecture
Eats you for dinner.
And so the people here no longer exist
In understanding the size of the nation.
Everyone here, if you like, is of an alien kind.
Only Nazi skinheads are passionate, and
For each of their "fucking"
The loneliness of yours Смотрите также: | |
