Аккордом звучным голосов всегда могла ты в сердце чистое войти.
Была ты песней парусов, звездой скитальцев, облегчением в пути.
Была ты правдою страшна, для слов перо макая в пролитую кровь.
Была блаженна и нежна, когда воспеть хотела 1-ю любовь.
Моя поэзия ещё живёт во мне свечой последней, угасающей во тьме.
Она разрушила покорность и покой
строкою прерванной, оборванной струной.
Так дай твоей любви испить и улететь последним вздохом в облака,
когда твоей надежды нить опять, опять теряет юная рука.
With a chord of loud voices, you could always enter a pure heart.
You were a song of sails, a star of wanderers, a relief on the way.
You were terrible in truth, for words, dipping a feather into spilled blood.
She was blissful and tender when she wanted to sing the first love.
My poetry still lives in me as the last candle, fading in the darkness.
She destroyed humility and peace
a string of interrupted, torn string.
So let your love drink and fly with your last breath into the clouds
when the thread of your hope is again, the young hand again loses.
