Заратустра заметил, что один юноша избегает его. И вот однажды вечером, когда шел он один по горам, окружавшим город, названный "Пестрая корова", он встретил этого юношу сидевшим на земле, у дерева, и смотревшим усталым взором в долину. Заратустра дотронулся до дерева, у которого сидел юноша, и говорил так:
"Если б я захотел потрясти это дерево своими руками, я бы не смог этого сделать.
Но ветер, невидимый нами, терзает и гнет его, куда он хочет. Невидимые руки еще больше гнут и терзают нас".
Тогда юноша встал в смущении и сказал: "Я слышу Заратустру, я только что думал о нем". Заратустра отвечал:
"Чего же ты пугаешься? С человеком происходит то же, что и с деревом.
Чем больше стремится он вверх, к свету, тем глубже впиваются корни его в землю, вниз, в мрак и глубину, – ко злу".
"Да, ко злу! – воскликнул юноша. – Как же возможно, что ты открыл мою душу?"
Заратустра засмеялся и сказал: "Есть души, которых никогда не откроют, разве что сперва выдумают их".
"Да, ко злу! – воскликнул юноша еще раз.
Ты сказал истину, Заратустра. Я не верю больше в себя самого, с тех пор как стремлюсь я вверх, и никто уже не верит в меня, – но как же случилось это?
Я меняюсь слишком быстро: мое сегодня опровергает мое вчера. Я часто перепрыгиваю ступени, когда поднимаюсь, – этого не прощает мне ни одна ступень.
Когда я наверху, я нахожу себя всегда одиноким. Никто не говорит со мною, холод одиночества заставляет меня дрожать. Чего же хочу я на высоте?
Мое презрение и моя тоска растут одновременно; чем выше поднимаюсь я, тем больше презираю я того, кто поднимается. Чего же хочет он на высоте?
Как стыжусь я своего восхождения и спотыкания! Как потешаюсь я над своим порывистым дыханием! Как ненавижу я летающего! Как устал я на высоте!"
Тут юноша умолк. А Заратустра посмотрел на дерево, у которого они стояли, и говорил так:
"Это дерево стоит одиноко здесь, на горе, оно выросло высоко над человеком и животным.
И если бы оно захотело говорить, не нашлось бы никого, кто бы мог понять его: так высоко выросло оно.
Теперь ждет оно и ждет, – чего же ждет оно? Оно находится слишком близко к облакам: оно ждет, вероятно, первой молнии?"
Когда Заратустра сказал это, юноша воскликнул в сильном волнении: "Да, Заратустра, ты говоришь истину. Своей гибели желал я, стремясь в высоту, и ты та молния, которой я ждал! Взгляни, что я такое, с тех пор как ты явился к нам? Зависть к тебе разрушила меня!" – Так говорил юноша и горько плакал. А Заратустра обнял его и увел с собою.
И когда они вместе прошли немного, Заратустра начал так говорить;
– Разрывается сердце мое. Больше, чем твои слова, твой взор говорит мне об опасности, которой ты подвергаешься.
Ты еще не свободен, ты ищешь еще свободы. Бодрствующим сделало тебя твое искание и лишило тебя сна.
В свободную высь стремишься ты, звезд жаждет твоя душа. Но твои дурные инстинкты также жаждут свободы.
Твои дикие псы хотят на свободу; они лают от радости в своем погребе, пока твой дух стремится отворить все темницы.
По-моему, ты еще заключенный в тюрьме, мечтающий о свободе; ах, мудрой становится душа у таких заключенных, но также лукавой и дурной.
Очиститься должен еще освободившийся дух. В нем еще много от тюрьмы и от затхлости: чистым должен еще стать его взор.
Да, я знаю твою опасность. Но моей любовью и надеждой заклинаю я тебя: не бросай своей любви и надежды!
Ты еще чувствуешь себя благородным, и благородным чувствуют тебя также и другие, кто не любит тебя и посылает вослед тебе злые взгляды. Знай, что у всех поперек дороги стоит благородный.
Даже для добрых стоит благородный поперек дороги; и даже когда они называют его добрым, этим хотят они устранить его с дороги.
Новое хочет создать благородный, новую добродетель. Старого хочет добрый и чтобы старое сохранилось.
Но не в том опас Zarathustra noticed that a young man avoided him. One evening when he was walking alone through the mountains surrounding the city, called "The Motley Cow," he met this young man who was sitting on the ground near the tree, and looked tired eyes in the valley. Zarathustra touched the tree, which sat a young man, and said this:
"If I wanted to shake this tree with his own hands, I could not do it.
But the wind, unseen by us, tortures and bends him where he wants to. Invisible hands more bend and torment us. "
Then the young man stood up in embarrassment and said: "I hear Zarathustra, I was just thinking about it." Zarathustra answered:
"Why are you frightened? With a man there is the same as that of a tree.
The more he strives upward to the light, the deeper the dig its roots into the ground, down into the darkness and depth - to evil. "
"Yes, evil - he cried the boy -. How is it possible that you discovered my soul?"
Zarathustra laughed and said, "There are souls that never open, except that first invent them."
"Yes, evil - he cried the young man again.
You told the truth, Zarathustra. I no longer believe in myself, since I strive upward, and nobody believes in me - but what happened?
I change too quickly: my today refutes my yesterday. I often jump stages, when the rise - do not forgive me, no stage.
When I was upstairs, I find myself always alone. Nobody talks to me, the cold loneliness makes me shiver. What do I want in the heights?
My contempt and my longing grow at the same time; I climb higher, the more I despise him who climbs. What did he want at the altitude?
How ashamed I am of his climbing and stumbling! How I laughed at his gusty breath! How I hate flying! How tired I am on top! "
Then the young man fell silent. But Zarathustra looked at the tree in which they stood and spoke thus:
"This tree stands lonely here on the mountain, it grew high above man and beast.
And if it wanted to speak to anyone who was found able to understand it: so high it grew.
Now it waits and waits - what are they waiting for? It is too close to the clouds: it waits, probably, the first lightning? "
When Zarathustra had said this, the young man cried in great excitement: "Yes, Zarathustra, you speak the truth of his death wish I seeking in height, and you have the lightning I waited Look, what I am, since you come.! us? Envy you ruined me! " - Thus spake the youth, and wept bitterly. But Zarathustra put his arm around him and took with him.
And as they passed along a little bit, so Zarathustra began to speak;
- Torn my heart. More than your words, your eyes tells me about the dangers to which you are exposed.
You're not free, you are looking for more freedom. Waking made you your quest, and deprived of sleep for you.
The free height aspire to you, your soul thirsts for the stars. But your bad instincts also thirst for freedom.
Your wild dogs want freedom; they bark for joy in their cellar, until your spirit seeks to open all prisons.
In my opinion, you are still in prison, dreaming of freedom; ah, wise becomes the soul of such prisoners, but also cunning and evil.
Clear has yet to free the spirit. There are still many of the prison and mustiness of: net should still be his eyes.
Yes, I know thy danger. But by my love and hope I implore you: do not throw your love and hope!
You still feel noble, noble and also feel you are others who do not like you, and sends you evil glances followed suit. I know that everyone across the road is noble.
Even for good is noble in the way; and even when they call him good, that they want to eliminate it from the road.
New wants to create a noble, a new virtue. Old wants the good and to the old preserved.
But not in danger Смотрите также: | |
