Опустите, пожалуйста, синие шторы.
Медсестра, всяких снадобий мне не готовь.
Вот стоят у постели моей кредиторы
Молчаливые: Вера, Надежда, Любовь.
Раскошелиться б сыну недолгого века,
Да пусты кошельки упадают с руки...
Не грусти, не печалуйся, о моя Вера,-
Остаются еще на земле должники!
И еще я скажу и печально и нежно,
Две руки виновато губами ловя:
- Не грусти, не печалуйся, матерь Надежда,-
Есть еще на земле у тебя сыновья!
Протяну я Любови ладони пустые,
Покаянный услышу я голос ее:
- Не грусти, не печалуйся, память не стынет,
Я себя раздарила во имя твое.
Но какие бы руки тебя ни ласкали,
Как бы пламень тебя ни сжигал неземной,
В троекратном размере болтливость людская
За тебя расплатилась... Ты чист предо мной!
Чистый, чистый лежу я в наплывах рассветных,
Перед самым рожденьем нового дня...
Три сестры, три судьи, три жены милосердных
Открывают последний кредит для меня.
Три жены, три судьи, три сестры милосердных
Открывают бессрочный кредит для меня.
Please lower the blue curtains.
Nurse, all sorts of drugs do not prepare.
Here are the bed of my lenders
Silent: faith, hope, love.
To upset b son of a short century,
Yes empty wallets fall with hands ...
Do not be sad, do not peak, oh my faith, -
Still on earth debtors!
And I will say and sad and gently
Two hands guilt by lips catching:
- Do not be sad, do not peak, Mother Nadezhda, -
There are still sons on earth!
I stretch your love palms empty,
Reculting I will hear her voice:
- Do not be sad, do not peak, the memory is not yet
I crushed my name in your name.
But whatever hands you cane
How would the flame burned you unearthly,
In a triple size, human chatty
I paid for you ... you're clean before me!
Clean, pure lying I am in the inadlines of the Dawn,
Before the birth of a new day ...
Three sisters, three judges, three wives of merciful
Open the last loan for me.
Three wives, three judges, three sisters of merciful
Open an idle loan for me.
