Что-то надо чего-то попеть, если музы молчат.
Если все, на кого не стучат, поголовно торчат.
Ну и хер с ним, зато я знаю, с чего мне начать.
Сторож пьян, и начальник, и слесарь, и всякий пьян.
Вечер ставит пузырь и раскуривает кальян.
И такая беда от Хибин и до самых Саян,
И в этот муторный час мне является Царь Обезьян.
Он носил разноцветный жилет с золотою искрой,
Золотые очки вместо стёкол с прозрачной слюдой.
Он царапал на небе "люблю" путеводной звездой,
Оттирал почерневшие руки замёрзшей водой.
Погремушка хвоста, как будильник для спящих тетерь.
Бубенцы на ушах как лекарство от всяких потерь.
Он звенел и бренчал, он трещал и в два пальца свистел,
Бил хвостом по щекам тех, кто плетётся в самом хвосте.
Он горел, как бенгальский огонь, и чтоб было светло,
Он украсил гирляндами ёлок вагоны метро.
И ручьи гнали лёд со двора дворнической метлой,
И бросали стеклянные блики на всяко лицо.
Он взрастил в моём парке грибы, коих суть лизергин.
Он вложил в каждую сотню рук по сотне дубин.
Он сказал: "Вот, смотри, вот теперь ты непобедим."
И он проделал такое от Саян и до самых Хибин.
Он почистил все топки и сказал паровозу: "Лети!"
Отучил понимать некрасивое слово "Терпи".
Он взорвал сам себя, как хлопушка цветных конфетти.
Он сказал: "Я вернусь, только ты обязательно жди."
Я проснулся со смехом, и я понял, что я опоздал
Куда я так спешил, не дождался, чего я так ждал.
И я умер, поскольку достала такая беда,
И тогда, и тогда он пришёл, и уже навсегда. Something need something to sing if the muses are silent.
If everyone who is not knocking on, sticking together.
Well, her with him, but I know why I start.
Waterhouse is drunk, and the head, and the locksmith, and everyone is drunk.
The evening puts the bubble and reckles the hookah.
And such a misfortune from chibin and to the most Sayan,
And in this mutoring hour I am the king of monkeys.
He wore a colorful vest with gold spark,
Gold glasses instead of glass with transparent mica.
He scratched in the sky "I love" a guide star,
Rubbed the blackened hands with frozen water.
Rattle of tail, like an alarm clock for sleeping tetra.
Bubrenitsy on the ears as a medicine from all sorts of losses.
He rang and branded, he crackled and whistled in two fingers,
Billed the tail on the cheeks of those who wake in the tail.
He burned like a Bengal fire, and so that it was light,
He decorated the garlands of the chimney of the metro wagons.
And streams challenged ice from the courtyard dubbed broom,
And throwing glass glare on any face.
He brought mushrooms in my park, which is the essence of Lizergin.
He put in every hundred hands on hundreds of Dubin.
He said: "Here, look, now you are invincible."
And he did it from Sayan and to the very hibin.
He cleaned all the fireboxes and said the locomotive: "Fly!"
Reaches to understand the ugly word "terpi".
He blew himself like a flap of color confetti.
He said: "I'll be back, only you are just wait."
I woke up with a laugh, and I realized that I was late
Where I was in a hurry, I did not wait for what I was waiting.
And I died because I got such trouble,
And then, and then he came, and already forever. Смотрите также: | |
