у меня нет работы. мое небо - потолок общежития. мне столько же лет, сколько трещин над головой. пахнет вареной капустой и руинами от распития. молод и пьян, и никогда не вернусь домой. сквозь плотный график заходила на чашку чая, оставила мятые стринги и приятное послевкусие. её язык как китовая акула мокрый, и ночами я мечтаю выплыть к ней в океан на плоте из бруса.
за полярным кругом разбушевалась метель, в бороду залетают снежинки в гости. мне под тридцать, но до сих пор нет детей, лишь белые пушистые люди, как гвозди, пытаются прибить меня к корке льда и переварить как ночные мысли житель обычного шизополиса, и криолит под ногами тает, когда вспоминаю о ней. каждый шаг на льду как последний, иглу прячется в невидимом горизонте. страшно развернуться и увидеть белый ад и армий белые сотни. вспомнить наставления отца перед игрой, ведь чувство, что я все еще на воротах.
мне двенадцать и я футбольный герой, на майке фамилия кумира и номер восемь, постеры на стенах и мечты в голове, там я веду ватными ногами команду к победе. чувство, что я не обычный человек, а самый талантливый на свете. солнце играючи подтвердить наивные грёзы:"у тебя всё получится, верь, ты звезда. главное, не думай и не задавай вопросы про мать с соседом и как появилась сестра". вижу, девочка за окном рвет одуванчики. подойду к ней и улыбнусь зубами дракона, подарю ей коллекционные фантики love is у старого забора и двухметрового клёна.
тихая старость не даёт мне покоя, во дворе от ветра ломается ветка. хочется выпрыгнуть из окна воробьём из ненавистной обрюзглой клетки, и уже не зима, весна меня душит, кресло-качалка выбросит в реальность, где я разобьюсь о тренды ненужные, там она не подставит локоть. и радость, и злоба для шестидесятника не знакомы, валокордин не вылечит ангедонию. пыльные стекла - моя тюрьма, простыни - мои оковы. они пахнут упущенными шансами. в тумбочке остались её стринги, я их нюхаю, когда думаю, что умираю. I have no job. my sky - hostel ceiling. I'm the same age as cracks on the head. It smells of boiled cabbage and ruins from drinking. young and drunk, and never come home. through a busy schedule came to tea, he left wrinkled thong and a pleasant aftertaste. its language as the whale shark wet, and at night I dream to swim out to it in the ocean on a raft of timber.
the Arctic Circle blizzard raged, beard snowflakes fly in guests. my late twenties, but still do not have children, a fluffy white people as nails, trying to nail me to the crust of ice and digest a night people usually thought shizopolisa and cryolite melts under their feet, when I think about it. Each step on the ice as the last, the needle is hidden in the invisible horizon. afraid to turn around and see the white hell and hundreds of white armies. remember his father's instructions before the game, because the feeling that I was still at the gate.
my twelve and I'm a football hero on the shirt the name of the idol and the number eight, posters on the walls and dreams in my head, where I'm kicking cotton team to victory. the feeling that I am not an ordinary person, but the most talented in the world. sun effortlessly confirm naive dreams, "you will succeed, believe, you're a star importantly, do not think and do not ask questions about the mother, with a neighbor, and how there was a sister.". I see the girl outside vomits dandelions. I go up to her and smile teeth of the dragon, give her collection wrappers love is an old two-meter fence and maple.
the quiet old age does not allow me to rest in the yard of the wind break branches. I want to jump out the window of the sparrow hated flabby cells, and not winter, spring choking me, rocking chair throw in reality, where I break trends of unnecessary, there is no substitute elbow. joy and anger are not familiar to the sixties, valokordin not cure anhedonia. dusty glass - my prison, sheets - my chains. they smell like a missed opportunity. in the bedside table left her thong, I sniff them, when I think that I was dying. Смотрите также: | |
