Никто травушку не косит, никто травку не сарвёт.
Ой, ли, ой люли, да никто травку не сарвёт.
Никто девушку не любит, никто замуж не берёт.
Ой, ли, ой люли, да никто замуж не берёт.
Палюбил её данец, разудалый маладец.
Ой, ли, ой люли, да разудалый маладец.
Ой, как ты ли, сударушка, меня высушила.
Ой, ли, ой люли, да меня высушила.
А без мароза ретивоя сердце вызнобила.
Ой, ли, ой люли, да сердце вызнобила.
Э присушила сухату да ка маёму живату.
Ой, ли, ой люли, да ка маёму живату.
Ты рассыпала печали па маим белым плечам.
Ой, ли, ой люли, да па маим белым плечам.
Приневолила сударушка таскаться па начам.
Ой, ли, ой люли, да всё таскаться па начам.
Па начам, начам, начамы, па чужим шельмам женам.
Ой, ли, ой люли, да па чужим шельмам женам.
Как чужая жена – лебядушка белая.
Ой, ли, ой люли, да лебядушка белая.
А моя шельма жена – палынь горькая трава.
Ой, ли, ой люли, да палынь горькая трава.
Палынь горькая трава на меже в поле расла.
Ой, ли, ой люли, да на меже в поле расла.
А на меже, меже, меже, да в чистом поле рубеже.
Ой, ли, ой люли, да в чистам поле рубеже.
И в чистом поле рубеже да перепёлочка лятить.
Ой, ли, ой люли, да перепёлочка лятить.
Всё лятит, лятит, лятит, перепорхавает.
Ой, ли, ой люли, да перепорхавает.
А мая шельма жена да переморгавает.
Ой, ли, ой люли, да переморгавает.
Как чужие жёны добры мужьям завтрыкать нясут.
Ой, ли, ой люли, да мужьям завтрыкать нясут.
А моя шельма жена знать забыла про меня.
Ой, ли, ой люли, да знать забыла про меня.
Знать забыла про меня, про донского казака.
Ой, ли, ой люли, да про донского казака.
No one mows the grass, no one sars the grass.
Oh, oh, oh lyuli, no one will sarve weed.
Nobody loves a girl, nobody gets married.
Oh, whether, oh Lyuli, but no one gets married.
The danets, the daring young man, loved her.
Oh, whether, oh Lyuli, yes a daring young man.
Oh, how are you, sudarushka, dried me up.
Oh, oh, oh lyuli, but it dried me up.
And without Maroz's zealous heart, my heart sank.
Oh, whether, oh Lyuli, but my heart sank.
E dried sukhata and ka mayoma live.
Oh, oh, oh lyuli, but I'm alive for my life.
You scattered sorrows on my white shoulders.
Oh, oh, oh lyuli, yes, we put our white shoulders.
Sudarushka disliked to hang around on the beginning.
Oh, whether, oh lyuli, but all to drag around na begin.
Pa nacham, nacham, nacham, pa nacham to other people's wives.
Oh, whether, oh lyuli, but to other people's wives.
Like someone else's wife - a white swan.
Oh, whether, oh lyuli, yes the white swan.
And my rogue wife is bitter grass.
Oh, whether, oh lyuli, but bitter grass.
Bitter grass on the edge of the rassla field.
Oh, whether, oh lyuli, but on the border in the field of rasla.
And on the boundary, boundary, boundary, but in the open field boundary.
Oh, whether, oh lyuli, but in an open field.
And in the open field, the turn and the quail to latch.
Oh, whether, oh lyuli, and a quail.
Everything blats, blats, blats, flutters.
Oh, whether, oh lyuli, but flutters.
And in May, the rogue's wife blinks.
Oh, whether, oh Lyuli, but she blinks.
As other people's wives are kind to husbands to eat nyasut.
Oh, oh, oh lyuli, but husbands to eat nyasut.
And my rogue wife forgot about me.
Oh, whether, oh Lyuli, but she forgot about me.
She forgot about me, about the Don Cossack.
Oh, oh, oh Lyuli, but about the Don Cossack. Смотрите также: | |
