написать бы про город, мой город, которого нет,
про ладони твоих площадей в голубиных наколках,
написать бы про то, как бежит под ногами проспект,
и кремлевские звезды горят на рубиновых ёлках,
написать бы про город, мой город, где пахнет хурмой,
и кабинки под вечер, как ртуть, поднимаются в шахтах,
вам какой, мне последний, и чтобы всю ночь за стеной
радиола мне пела о летчиках и космонавтах,
написать бы про город, мой город под розовым льдом
с леденцами твоих куполов, пересыпанных снегом,
я твои переулки разглажу, как фантик, ногтем
и пройдусь до кольца незнакомым тебе человеком,
это луковый спас над бульваром, и книжный развал,
где слова на твоих корешках я читал как молитву,
это машенька в мягкой обложке, метель, котлован,
и поддатый казах за лотком открывает поллитру,
наливает и пьет, отвернувшись к великой стене,
за собрание всех сочинений в холодном подъезде,
и уходит, качаясь, в мой город, которого нет,
рукавом собирая побелку вечерних созвездий,
и сидит он на складе, и пьет он всю ночь свой агдам,
а потом засыпает на книгах великих народов,
и во сне перед ним уплывают на юг поезда,
волоча за собой километры порожних вагонов. I would write about the city, my city, which does not exist,
about the palms of your squares in pigeon tattoos,
to write about how the avenue runs underfoot,
and the Kremlin stars burn on ruby trees,
I would write about the city, my city, where it smells of persimmon,
and the booths in the evening, like mercury, rise in the mines,
what do you want, me the last, and so that all night behind the wall
the radiola sang to me about pilots and astronauts,
I would write about the city, my city is under pink ice
with the candies of your domes strewn with snow,
I will smooth your lanes like a candy wrapper with a fingernail
and I will walk to the ring by a stranger,
this onion saved over the boulevard, and book collapse,
where the words on your spines I read like a prayer,
this is a paperback masha, blizzard, foundation pit,
and the screwy Kazakh opens a half liter behind the tray,
pours and drinks, facing the great wall,
for collecting all the works in the cold staircase,
and leaves, swaying, to my city, which does not exist,
collecting the whitewash of the evening constellations with his sleeve,
and he sits in the warehouse, and he drinks his agdam all night,
and then falls asleep on the books of great nations,
and in a dream in front of him trains sail south,
dragging kilometers of empty wagons behind them. Смотрите также: | |
