Только вскорости объявился в Тагиле опять приезжий. Этот вовсе другой статьи. Вроде как из лавочных сидельцев, кои навыкли всякого покупателя оболгать да облапошить. Смолоду, видно, на нашей земле топчется.
Потому - говорит четко. Из себя пухлявый, а ходу легкого: как порховка по заводу летает. На немца будто и не походит, и прозванье ему самое простое - Федор Федорыч. Только глаза у этого Двоефеди белесые, вовсе бесстыжие, и руки короткопалые. Самая, значит, та примета, которая вора кажет. Да еще приметливые люди углядели: на правой руке рванинка. Накосо через всю ладонь прошла. Похоже, либо за нож хватался, либо рубанули по этому месту, да скользом пришлось. Однем словом, из таких бывальцев, с коими один на один спать остерегайся.
Вот живет этот короткопалый Двоефедя в заводе неделю, другую. Живет месяц. Со всеми торгашами снюхался, к начальству вхож, с заводскими служаками знакомство свел. Попить-погулять в кабаке не чурается и денег, видать, не жалеет: не столь у других угощается, сколько сам угощает. Одно слово, простягу из себя строит. Только и то замечают люди. Дела у него никакого нет, а разговор к одному клонит: про подносных мастеров расспрашивает, кто чем дышит, у кого какая семейственность да какой норов. Ну, все до тонкости. И то, как говорится, ему скажи, у кого, в котором месте спина свербит, у кого ноги мокнут.
Расспрашивает этак-то, а сам по мастерским не ходит, будто к этому без интересу. Ну, заводские, понятно, видят, о чем немец хлопочет, меж собой пересмеиваются.
- Ходит кошка, воробья не видит, а тот близенько поскакивает, да сам зорко поглядывает.
Любопытствуют, что дальше будет. Через какую подворотню короткопалый за хрустальным лаком подлезать станет.
Дело, конечно, не из легоньких. Староверы, известно, народ трудный. Без уставной молитвы к ним и в избы не попадешь. На чужое угощенье не больно зарны. Когда, случается, винишком забавляются, так своим кругом. С чужаками в таком разе не якшаются, за грех даже такое почитают. Вот и подойди к ним!
За деньги тоже никого купить невозможно, - потому - видать, что за эту тайность у всех мастеров головы позаложены. В случае чего остальные артелью убить могут.
Ну, все-таки немец нашел подход. Only soon a newcomer appeared in Tagil again. This one is a completely different article. It seems like from shopkeepers, koi who have used every customer to slander and fool. From a youth, it is evident that it is trampling on our land.
Because - says clearly. It’s chubby, and on the go: it’s like flax flies around a factory. It seems that he does not resemble a German, and the nickname for him is the simplest - Fedor Fedorych. Only the eyes of this bastard are whitish, completely shameless, and his hands are short-fingered. The very sign means the sign that the thief shows. Yes, even savvy people saw: there was a flaw on the right hand. Nakoso passed through her palm. It seems that either grabbed the knife or chopped in this place, but had to slide. In a word, from such ex-people with whom one on one to sleep beware.
Here lives this short-fingered Two-headed in the plant for a week, another. Lives a month. I sniffed with all the traders, I entered the superiors, I got to know the factory servants. He doesn’t drink and take a walk in a tavern and, it seems, does not regret money: he doesn’t treat others as much as he treats himself. One word, he builds a simpleton from himself. Only then people notice. He has nothing to do, but the conversation tends to one thing: he asks about tray masters, who breathes what, who has what kind of nepotism and what kind of burrows. Well, all to the point. And then, as they say, tell him who, in which place his back is swaying, whose feet are getting wet.
He asks something like that, but he doesn’t go to the workshops himself, as if without interest. Well, the factory ones, of course, see what the German is busy about, laugh at each other.
- A cat walks, he doesn’t see a sparrow, and he spontaneously jumps, and he glances vigilantly.
Curious about what will happen next. Through which gate the short-toed behind the crystal varnish will crawl.
The point, of course, is not from the lungs. The Old Believers, it is known, are difficult people. Without statutory prayer, you won’t get to them in huts. On someone else's food is not painful. When, as it happens, they amuse themselves with a vinyl, so with their own circle. This time they don’t hobnob with strangers, even revered for sin like that. So come to them!
It’s impossible to buy anyone for money either - because of this - to see that for all this secrecy the heads of all the masters are laid down. In which case, the rest can kill the artel.
Well, after all, the German found an approach. Смотрите также: | |
