Мы рождены в грехе и беззаконьи
От разных легкомысленных отцов,
И наша мать под гулом колокольным
Не шла из храма с новеньким кольцом:
В тяжёлых схватках билась и кричала,
И липли пряди к мокрому челу…
А после — новоро́жденных швыряла
В тряпьё на сером выбитом полу.
Она по дому редко хлопотала,
Хотя металась вечно в суете…
И ложка-то в борще порой стояла,
Но им кормили псов, а не детей.
И мы росли голодными щенками,
И ни роптать, ни плакать не моги.
Кого-то без вины — да тумаками,
Кому-то без заслуг — да пироги.
И не-любовь, и не-забота стыли
В её остановившихся глазах…
И страшновато щурились святые
На выцветших постылых образах…
И выросло помойное отродье
Из мелюзги, отхныкавшей своё.
Она, хрипя и кашляя, отходит.
А мы — стоим и смотрим на неё.