Приезжий во всем как-то умел найтиться и показал в себе опытного светского человека. О чем бы разговор ни был, он всегда умел поддержать его: шла ли речь о лошадином заводе, он говорил и о лошадином заводе; говорили ли о хороших собаках, и здесь он сообщал очень дельные замечания; трактовали ли касательно следствия, произведенного казенною палатою, — он показал, что ему небезызвестны и судейские проделки; было ли рассуждение о билиартной игре — и в билиартной игре не давал он промаха; говорили ли о добродетели, и о добродетели рассуждал он очень хорошо, даже со слезами на глазах; об
18
выделке горячего вина, и в горячем вине знал он прок; о таможенных надсмотрщиках и чиновниках — и о них он судил так, как будто бы сам был и чиновником и надсмотрщиком. — Но замечательно, что он всё это умел облекать какою-то степенностью, умел хорошо держать себя. Говорил ни громко, ни тихо, а совершенно так, как следует. Словом, куда ни повороти, был очень порядочный человек. Все чиновники были довольны приездом нового лица. Губернатор об нем изъяснился, что он благонамеренный человек; прокурор, что он дельный человек; жандармский полковник говорил, что он ученый человек; председатель палаты, что он знающий и почтенный человек; полицеймейстер, что он почтенный и любезный человек; жена полицеймейстера, что он любезнейший и обходительнейший человек. Даже сам Собакевич, который редко отзывался о ком-нибудь с хорошей стороны, приехавши довольно поздно из города и уже совершенно раздевшись и легши на кровать возле худощавой жены своей, сказал ей: «Я, душенька, был у губернатора на вечере, и у полицеймейстера обедал, и познакомился с коллежским советником Павлом Ивановичем Чичиковым: преприятный человек!» На что супруга отвечала: «Гм!» и толкнула его ногою.
Такое мнение, весьма лестное для гостя, составилось о нем в городе, и оно держалось до тех пор, покамест одно странное свойство гостя и предприятие, или, как говорят в провинциях, пассаж, о котором читатель скоро узнает, не привело в совершенное недоумение почти весь город.
19
ГЛАВА II
Уже более недели приезжий господин жил в городе, разъезжая по вечеринкам и обедам и таким образом проводя, как говорится, очень приятно время. Наконец он решился перенести свои визиты за город и навестить помещиков Манилова и Собакевича, которым дал слово. — Может быть, к сему побудила его другая, более существенная причина, дело более сурьезное, близшее к сердцу... Но обо всем этом читатель узнает постепенно и в свое время, если только будет иметь терпение прочесть предлагаемую повесть, очень длинную, имеющую после раздвинуться шире и просторнее по мере приближения к концу, венчающему дело. Кучеру Селифану отдано было приказание рано поутру заложить лошадей в известную бричку; Петрушке приказано было оставаться дома, смотреть за комнатой и чемоданом. Для читателя будет не лишним познакомиться с сими двумя крепостными людьми нашего героя. Хотя, конечно, они лица не так заметные, и то, что называют, второстепенные или даже третьестепенные, хотя главные ходы и пружины поэмы не на них утверждены и разве кое-где касаются и легко зацепляют их, — но автор любит чрезвычайно быть обстоятельным во всем, и с этой стороны, несмотря на то, что сам человек русский, хочет быть аккуратен, как немец. Это займет, впрочем, не много времени и места, потому что не много нужно прибавить к тому, что уже читатель знает, то-есть что Петрушка ходил в несколько широком коричневом сюртуке с барского плеча и имел, по
20
обычаю людей своего звания, крупный нос и губы. Характера он был больше молчаливого, чем разговорчивого; имел даже благородное побуждение к просвещению, т.-е. чтению книг, содержанием которых не затруднялся: ему было совершенно всё равно, похождение ли влюбленного героя, просто букварь или молитвенник, — он всё читал с равным вниманием; если бы ему подвернули химию, он и от нее бы не отказался. Ему нравилось не то, о чем читал он, но больше самое чтение, или, лучше сказать, процесс самого чтения, что вот-де из букв вечно выходит какое- нибудь слово, которое иной раз чорт знает что и значит. Это чтение совершалось более в лежачем положении в передней, на кровати и на тюфяке, сделавшемся от такого обстоятельства убитым и тоненьким, как лепешка. Кроме страсти к чтению, он имел еще два обыкновения, составлявшие две другие его характерические черты: спать не раздеваясь, так, как есть, в том же сюртуке, и носить всегда с собою какой-то свой особенный воздух, своего собственного запаха, отзывавшийся несколько жилым покоем, так что достаточно было ему только пристроить где- нибудь свою кровать, хоть даже в необитаемой дотоле комнате, да перетащить туда шинель и пожитки, и уже казалось, что в этой комнате лет десять жили люди. Чичиков, будучи человек весьма щекотливый и даже в некоторых случаях привередливый, потянувши к себе воздух на свежий нос поутру, только помарщивался да встряхивал головою, приговаривая: «ты, брат, чорт тебя знает, потеешь, что ли. Сходил бы ты хоть в баню». На ч?6? The visitor around somehow able to find and show a prototype of a man. Whatever the conversation was, he always knew how to support it: Whether it is a horse's factory was, he talked about the horse's factory; They said whether the good dogs, and here he reported very sensible remarks; Whether interpreted regarding the investigation, produced by the Exchequer, - he showed that he was not ignorant of the tricks and judges; Was the argument about biliartnoy game - and biliartnoy game did not give it a miss; We talked about whether virtue, and virtue, he reasoned very well, even with tears in his eyes; about
18
dressing mulled wine and hot wine, he knew proc; on customs officials and overseers - and he judged them as if he was also an officer and supervisor. - But it is remarkable that he was able to invest it all by what extent, was able to keep himself well. He said neither loud nor soft, but quite the way it should. In short, wherever one turns, it was a very decent man. All the officials were happy with the arrival of a new person. Governor of it shall declare that it is a well-meaning man; the prosecutor that he efficient man; gendarme colonel said that he was a learned man; President of the Chamber, that he knows and respectable man; the chief of police that he was a respectable and kind person; the wife of the police chief that he was kind and helpful people. Even the Sobakevich who rarely spoke about someone with a good hand, arrived quite late from the city and is a completely undressed and lain down on the bed next to lean his wife, told her, "I, my dear, was the governor at the party, and the police chief I dined and met with the collegiate adviser Pavel Ivanovich Chichikov: prepriyatny man "At that the wife replied," Um "and pushed him with his foot!.
This opinion is very flattering for the guest, will make of it in the city, and it was kept until the time being a strange guest property and enterprise, or, as in the provinces, the passage of which the reader soon learns not resulted in the perfect perplexity almost the whole city.
19
CHAPTER II
Already more than a week a visiting lord lived in the city, driving to parties and dinners and thus spending, as they say, a very nice time. Finally he decided to postpone his visits to the country and visit the landowners Manilov and Sobakevich, which gave the word. - Maybe, for these things I moved him to another, more important reason, it's more surezno, blizshee to heart ... But all this the reader will learn gradually and in due time, if only to have the patience to read the proposed story, very long, after having push the wider and more spacious as we approach the end crowns the work. Kucher Selifan commandment was given early in the morning to lay horses in the famous chaise; Petrushka was ordered to stay at home to look for the bathroom and a suitcase. For the reader it is useful to get acquainted with these filthy two serfs of our hero. Although, of course, they face is not so noticeable, and what are called secondary, or even tertiary, although the main courses and the poem springs on them approved, and perhaps in some places touch and easy to engage them - but the author likes to extremely be thorough in everything, and on that side, despite the fact that the man himself Russian, wants to be careful, as a German. It will take, however, is not a lot of time and place, because it is not much to add to what the reader knows already, that is, that Petrushka went to a few wide brown coat with his master's shoulder, and had, on
20
the custom of men of his rank, a large nose and lips. The character he was more of silent than talkative; had even noble impulse to education, that is, reading books, the content of which is not at a loss: he was completely still, whether in love adventure of the hero, a primer or a prayer book - he read everything with equal attention; if he tucked chemistry, he would not have refused it. He did not like what he read, but most of the most read, or rather, the very process of reading, that's de letters ever goes kakoe- a word that sometimes the devil knows that means. This reading was done in a supine position in the front, on the bed, on the mattress, made from such circumstances killed and thin as a tortilla. Besides the passion for reading, he had two more custom, made up the other two it haraktericheskie features: sleep without undressing, as it is in the same coat, and wear is always with him some kind of a special air of their own smell, responds more residential quiet, so it was enough just to attach it somewhere his bed, though even in hitherto uninhabited room, but to drag his overcoat and belongings, and it seemed that in this room ten years people lived. Chichikov, being a man very sensitive and even in some cases, fastidious as he reached to his nose to fresh air in the morning, but only pomarschivalsya shook his head, saying: "You, my friend, the devil knows you're sweating, or something. I went to you even in the bath. " In the h? 6? Смотрите также: | |
