Вязкие сомнения.
Новый блеск коробки.
Снимай скорей обертку,
Ешь без сожаления.
Горькие обиды
Сахаром приправим,
И с горячим чаем
Никому невидно
Зефир
К пальцам моим прикоснется,
Сахар на них остается.
Липкая любовь и липкий мир.
Надрыв!
Голос мой глухой и натужный.
Если никому не нужный,
Заедай лечи свой нервный срыв
Горечь ведь не вечна.
Приторность зефира
Вытекла с эфира,
Заполнила беспечно
В голове пустоты.
Все белой кашей стало
И перемешало
Вчерашние заботы!
Зефир
К пальцам моим прикоснется,
Сахар на них остается.
Липкая любовь и липкий мир.
Надрыв!
Голос мой глухой и натужный.
Если никому не нужный,
Заедай лечи свой нервный срыв
Нам нет места там, где горько.
Умирай с лицом ребенка.
Нам нет места там, где сладко
Запачкала лицо клубничная помадка
Viscous doubt.
New shine box.
Take off quickly wrap,
Eat without regret.
rankling
Sugar seasoning,
And with hot tea
No invisible
zephyr
It touches my fingers,
Sugar remains on them.
A sticky gooey love and peace.
Tear!
My voice muffled and strained.
If nobody wanted,
Lechi seized his nervous breakdown
Bitterness is not eternal after all.
sugary marshmallow
It emerged from the ether,
Fill blithely
The vacuum head.
All was white porridge
and mix
Yesterday's worries!
zephyr
It touches my fingers,
Sugar remains on them.
A sticky gooey love and peace.
Tear!
My voice muffled and strained.
If nobody wanted,
Lechi seized his nervous breakdown
We do not have a place where bitter.
Died with the baby's face.
We do not have a place where sweet
Blurred face strawberry sweet
