Зимой, на исходе семестра, Как издавна заведено. Созвездья Святого Сильвестра. Шутя, заглянули в окно. К окошку был космос причален. И. в стекла войдя без труда, Звезда угораздила в чайник, И сразу вскипела вода. Орудуя зеркальцем синим. Рассвет водворился внутри, И вспыхнуло пламя в камине От чистого блеска зари. И воду в тазу зарумянив. И в комнате чувствуя власть, Заря подает умыванье, Прищурясь и тихо смеясь. И празднику света поверив, Водой откупившись от сна. В светящийся иней деревьев Я сверху гляжу из окна. Всех кровель морозные грани Румяным крылом охватив. На всех колокольнях играя, Заря подбирает мотив. На мерзлом стекле шевелится Кристаллов орнамент простой, И книга раскроет страницу, И рукопись ляжет на стол. И в мыслях — алмазная резкость, И крыш синеватый излом. А вьюги Святого Сильвестра С полночи звенят за стеклом.
In winter, on the outcome of the semester, as has long been headed. The constellation of Saint Sylvester. Joking, looked into the window. To the window was space moored. I. In the glass by entering without difficulty, the star was lit into the kettle, and immediately boiled water. Oports with a mirror blue. The dawn climbed inside, and the flame flashed in the fireplace from the pure shine. And water in the pelvis Zarumyniv. And in the room feeling power, dawn gives washbasin, squinting and laughing quietly. And the holiday of light believes, watering off from sleep. In the glowing other trees, I look from the window from above. All roofs frosty face with a ruddy wing sweeping. On all the bell tower playing, the motive picks up. On frozle glass, the crystals of the ornament are moved simple, and the book will reveal the page, and the manuscript will fall on the table. And in thoughts - diamond sharpness, and the roofs of a bluish break. And the blizzards of the Holy Sylvester at midnight ring over the glass.
