Все будет хорошо
Сергей Аторин
Он был не как все, он выбрал свой путь,
С которого был не в силах свернуть,
И шёл по нему от шевелюры до лысины,
И даже познал момент истины.
Он много читал и много курил.
Когда я хандрил, он мне говорил,
Раскрашивая мир зелёным карандашом:
«Всё будет хорошо! Всё будет хорошо!»
Но я не верил ему и не верю сейчас!
Когда мне плохо, зову врача.
Когда чуть хуже, тогда молюсь.
Когда мне страшно, тогда боюсь.
Но он много читал и много курил.
Я почти умирал, но он вновь говорил,
Раскрашивая мир зелёным карандашом:
«Всё будет хорошо! Всё будет хорошо!»
Он мне цитировал Канта, цитировал Ницше.
Он был духовно богатым, я, наверное, – нищим!
Он говорил о Христе, Магомете и Будде,
А я ему: «Полно те, лучше точно не будет!»
Он поправлял очки, он снимал пиджак.
Он был гениален, а я – дурак!
Он был философ, я – сквернослов!
И я был болен, а он – здоров!
Он старался хоть как-то укрепить меня в вере,
Но я был тяжёл, как дубовые двери.
И в них столько раз он напрасно стучался!
И вот пришёл час, и философ скончался.
Когда ж с покойным проститься пришёл,
Средь кипы бумаг записку нашёл,
Написанную мне зелёным карандашом:
«Всё будет хорошо! Всё будет хорошо!» Everything will be fine
Sergey Atorin
He was not like everyone else, he chose his own path,
From which I could not turn,
And walked along it from hair to bald head,
And even knew the moment of truth.
He read a lot and smoked a lot.
When I was moping, he told me
Painting the world with a green pencil:
"Everything will be fine! Everything will be fine!"
But I didn’t believe him, and I don’t believe now!
When I feel bad, I call a doctor.
When it's a little worse, then I pray.
When I'm scared, then I'm scared.
But he read a lot and smoked a lot.
I was almost dying but he spoke again
Painting the world with a green pencil:
"Everything will be fine! Everything will be fine!"
He quoted Kant to me, quoted Nietzsche.
He was spiritually rich, I must be a beggar!
He spoke about Christ, Mohammed and Buddha,
And I told him: "Enough of those, it certainly won't be better!"
He was straightening his glasses, he was taking off his jacket.
He was a genius, and I am a fool!
He was a philosopher, I - foul language!
And I was sick, and he was healthy!
He tried to somehow strengthen me in faith,
But I was as heavy as oak doors.
And so many times he knocked in vain!
And now the hour has come, and the philosopher died.
When did I come to say goodbye to the deceased,
I found a note among a pile of papers
Written to me in green pencil:
"Everything will be fine! Everything will be fine!" | |
