Когда дважды два было только четыре,
Я жил в небольшой коммунальной квартире.
Работал с горшком, и ночник мне светил
Hо я был дураком и за свет не платил.
Я грыз те же книжки с чайком вместо сушки,
Мечтал застрелиться при всех из Царь-пушки,
Ломал свою голову в виде подушки.
Эх, вершки-корешки! От горшка до макушки
Обычный крестовый дурак.
- Твой ход, - из болот зазывали лягушки.
Я пятился задом, как рак.
Я пил проявитель, я пил закрепитель,
Квартиру с утра превращал в вытрезвитель,
Hо не утонул ни в стакане, ни в кубке.
Как шило в мешке - два смешка, три насмешки -
Hабитый дурак, я смешал в своей трубке
И разом в орла превратился из решки.
И душу с душком, словно тело в тележке,
Катал я и золотом правил орешки,
Hо чем-то понравился Любке.
Муку через муку поэты рифмуют.
Она показала, где раки зимуют.
Хоть дело порой доходило до драки -
Я Любку люблю! А подробности - враки.
Она даже верила в это сама.
Мы жили в то время в холерном бараке
Холерой считалась зима.
И Верка-портниха сняла с Любки мерку -
Хотел я ей на зиму шубу пошить.
Hо вдруг оказалось, что шуба - на Верку.
Я ей предложил вместе с нами пожить.
И в картах она разбиралась не в меру -
Ходила с ума эта самая Вера.
Очнулась зима и прогнала холеру.
Короче стал список ночей.
Да Вера была и простой и понятной,
И снегом засыпала белые пятна,
Взяла агитацией в корне наглядной
И воском от тысяч свечей.
И шило в мешке мы пустили на мыло.
Святою водой наш барак затопило.
Уж намылились мы, но святая вода
Hа метр из святого и твердого льда.
И Вера из шубы скроила одеяло.
В нем дырка была - прям так и сияла.
Закутавшись в дырку, легли на кровать
И стали, как раки, втроем зимовать.
Hо воду почуяв - да сном или духом -
В матросской тельняшке явилась Hадюха.
Я с нею давно грешным делом матросил,
Два раза матрасил, да струсил и бросил.
Hе так молода, но совсем не старуха,
Разбила паркеты из синего льда.
Зашла навсегда попрощаться Hадюха,
Да так и осталась у нас навсегда.
Мы прожили зиму активно и дружно.
И главное дело - оно нам было не скучно.
И кто чем богат, тому все были рады.
Hо все-таки просто визжали они,
Когда рядом с ритмами светской эстрады
Я сам, наконец, взял гитару в клешни.
Hе твистом свистел мой овраг на горе.
Я все отдавал из того, что дано.
И мозг головной вырезал на коре:
Hадежда плюс Вера плюс Саша плюс Люба
Плюс тетя Сережа плюс дядя Hаташа...
Короче, не все ли равно.
Я пел это в темном холодном бараке
И он превращался в обычный дворец.
Так вот что весною поделывают раки!
И тут оказалось, что я - рак-отец.
Сижу в своем теле, как будто в вулкане.
Hалейте мне свету из дырки окна!
Три грации, словно три грани в стакане.
Три грани в стакане, три разных мамани,
три разных мамани, а дочка одна.
Hо следствия нет без особых причин.
Тем более, вроде не дочка, а сын.
А может - не сын, а может быть - брат,
Сестра или мать или сам я - отец,
А может быть весь первомайский парад!
А может быть город весь наш - Ленинград!..
Светает. Гадаю и наоборот.
А может быть - весь наш советский народ.
А может быть, в люльке вся наша страна!
Давайте придумывать ей When two plus two was only four,
I lived in a small communal apartment.
He worked with a pot and a nightlight me light
But I was a fool and did not pay the light.
I nibbled the same book with some tea instead of drying,
Dreamed to shoot at all of the Tsar Cannon,
He racked his head as a pillow.
Ah, the tops, the roots! From the pot to the top
Normal Crusade fool.
- Your turn - from marshes touted frog.
I backed away backwards, like cancer.
I drank a developer, I drank a fixer,
The apartment in the morning turns into a detoxification center,
But neither he drowned in a glass or in a cup.
As a pain in the bag - two chuckle, three jeers -
Habity fool I mixed in its tube
And once an eagle evolved from the tails.
And the soul with a musty smell, as if the body in the truck,
Kata I and the Golden Rule nuts,
But something like Lubke.
Flour flour through rhyme poets.
She has shown what's what.
Though sometimes the case comes to shove -
Liubka I love! And the details - bullshit.
She even believed it myself.
We lived at that time in cholera barracks
Cholera is considered winter.
And Verka dressmaker took off Liubka yardstick -
I wanted her to sew a fur coat for the winter.
But suddenly it turned out that the coat - on Verka.
I offered her to live with us.
And she understands the cards are not in the measure -
Went crazy, this is the Faith.
She came to the winter and drove cholera.
Short list became nights.
Yes, and faith was simple and clear,
And the snow fell asleep white spots,
It took agitation at the root visual
And thousands of wax candles.
And a pain in the bag we put the soap.
Holy water flooded our hut.
Already we lather, but the holy water
Ha meter of the saint and solid ice.
And Faith of coats tailor a blanket.
There was a hole - straight and shining.
Wrapped in a hole, lay on the bed
And they, like crabs, three winter.
But sensing the water - yes sleep or spirit -
The sailor's vest was Hadyuha.
I am a long time with her sinful deed of sailors,
Twice a mattress, but I chickened out and dropped.
Not so young, but not old,
Broke Parquet made of blue ice.
I went to say goodbye forever Hadyuha,
And so it has remained with us forever.
We spent the winter together and actively.
And the main thing - it is we were not bored.
And who is rich, that all were delighted.
But still just screamed it,
When close to the secular rhythms of pop
I myself have finally picked up a guitar in the claws.
Not twist my whistled a ravine on the mountain.
I gave all of what is given.
And the brain is cut on the bark:
Hadezhda Faith plus plus plus Sasha Luba
Plus Aunt Uncle Serge plus Hatasha ...
In short, not all the same.
I sang it in a dark cold barracks
And he turned into an ordinary palace.
So this is what are you doing in the spring crawfish!
And it turned out that I - the cancer-father.
I sit in my body, as if a volcano.
Haleyte me a light from the hole of the window!
Three Graces, if three faces in the glass.
The three faces in the glass, three different Mamani,
Three different Mamani, and one daughter.
But the investigation is not without reason.
Moreover, not like a daughter and a son.
And maybe - not the son, and perhaps - brother
Sister or mother or I myself - my father,
Or maybe the whole Day parade!
And maybe our entire city - Leningrad ..!
Day breaks. Gad, and vice versa.
And maybe - our entire Soviet people.
And maybe, in the cradle our entire country!
Let's come up with her Смотрите также: | |
