Город утром сонно потягивается, наполняются проспекты людьми, играющими в перетягивание каната, наслаждающимися суетой. Я был здесь своим когда-то, теперь абсолютно чужой, и мне не хочется возвращаться обратно к той жизни, от которой ушел сознательно. Я перебираю ворох ненужной бумаги в карманах, нахожу сломанную сигарету, закуриваю. Сворачиваю с Литейного на Пестеля, потом на Моховую, захожу в темный бар, выпить рюмку-другую, выпустить пар. Пить с утра может быть неэтично, но я давно уже забыл о приличиях. Мой пиджак помят и разорван, голос похож на карканье ворона, глаза видят сквозь пустоту мира, в голове бардак. Сотни разных квартир за последние пять лет, отсутствие страха, крах.
Молчаливый бармен укоризненно смотрит, постукивая пальцами по стойке, я достаю клочок мятой бумаги, пишу какие-то строки. В последнее время я так ухожу от реальности, не желая ничего менять кардинально, отдыхая от праведности, иду с ней бок о бок. Даже не замечаю, как наступает полдень, в мысли проникают боги, пытаются направить на истинный путь. Ничего не знаю об истине, обещаю им, когда-нибудь – искренне.
Женский голос справа разрывает мысли. Она говорит о проблемах, а может быть о счастье. Не пытаясь уловить суть, запоминаю только ее имя – Настя. Она пьет водку, выстукивает какой-то ритм – мой разум, убитый ее мотивами, кипит. Она спрашивает о жизни, я отвечаю общими фразами, пару раз назвав меня сволочью, она отворачивается, потом поворачивается снова и замечает, что моя уродливость делает меня не таким как все. Взяв за основу мой внешний вид, она рассказывает мне обо мне. Она говорит-говорит-говорит.
Мы пересаживаемся за столик, легкая закуска, много выпивки. Я спокоен, она довольна. Извлекаю из ее слов немного морали, понимаю, что ей хреново по жизни, она без работы полгода, уже февраль, а ничего нового. За окнами погода – дрянь. Ей осточертело вставать рано, стоять в очередях на бирже труда, ходить по вырезкам из газет, она кажется автослесарь. Я слушаю и курю сигареты. Мне начинает нравиться это темное место. Потом она говорит, что уехала бы давно, но ее байк заложен, и выкупить его пока не представляется возможным. Я вспоминаю старину Майка, даю ей его номер – у него автомастерская и недавно помер Игнат, который работал у него лет десять. Думаю, Майк будет рад обновить свой штат, если она и вправду автослесарь. Потом мы пьем за ее новую работу, посылаем к черту все проблемы, заботы повседневной жизни. Она напевает какую-то песню – то ли на шведском, то ли на немецком языке.
Целый день проведен в кабаке. К счастью, у меня есть кое-какие деньги, их хватит, чтобы оплатить счет. В ходе разговора сумбурные мысли то и дело отправляются в полет. Когда мы выходим из бара, на улице уже темно. Прохожих мало, зажигаются окна, рядом у театра толпится народ. Серый, то ли заснеженный, то ли дождливый город, пересохший от выпивки рот. Идем на Греческий, там она следит за квартирой, заходим по пути в магазин, покупаем вино, потом входим в парадную, в которой несет как в сортире. Поднимаемся на второй этаж, все внутри разрывается от вечерней блажи. Мы пьем до шести утра, говорим, засыпаем, просыпаемся вместе. Чай, сигареты, постель, жизнеутверждающие песни – шесть с половиной недель.
City sleepy morning stretches, filled avenues people playing tug of war, enjoying the bustle. I was here once their now completely alien, and I do not want to go back to the life from which left deliberately. I sort out a pile of disposable paper in his pocket, I find a broken cigarette and light a cigarette. I turn to the Foundry at Pestel, then on Moss, I go into the dark bar, drink a glass or two, to let off steam. Drink in the morning may be unethical, but I had long since forgotten about propriety. My jacket is dented and torn, his voice like a croaking raven eyes see through the emptiness of the world, in my head a mess. Hundreds of different apartments over the past five years, the lack of fear of failure.
Silent bartender looks reproachfully, tapping his fingers on the desk, I pull out a piece of crumpled paper, I write some lines. Lately I'm from reality, not wanting to change anything fundamentally, resting on righteousness, go with her side by side. Do not even notice how the afternoon comes, thought penetrate into the gods, trying to send the right path. I know nothing about the truth, I promise them, ever - genuinely.
A woman's voice breaks right thoughts. She tells about the problems, and perhaps of happiness. Do not attempt to capture the essence, only memorize her name - Nastya. She drinks vodka, taps some rhythm - my mind, killed her motives, boils. She asks about life, I say common phrases, calling me a bastard a couple of times, she turns away, then turns back and sees that my ugliness makes me not like others. Taking as a basis for my appearance, she tells me about me. She says-says-she says.
We transplanted at a table, a light snack, a lot of booze. I am calm, she was pleased. Extracts from her words a little bit of morality, I understand that it sucks at life, she without a job for six months, already February, and nothing new. Outside, the weather - rubbish. She was sick and tired of getting up early to stand in queues at the labor exchange, to go on a newspaper clipping, it seems car mechanic. I listen and smoke cigarettes. I'm starting to like this dark place. Then she said that would be left for a long time, but it laid the bike, and to buy it is not yet possible. I remember the old days of Mike, give her his number - his shop and has recently died Ignat, who worked for him for ten years. I think Mike will be glad to update its state, if it is indeed car mechanic. Then we drink for her new job, send to hell all the problems, the worries of everyday life. She sings a song - whether in Swedish, or German.
The whole day is spent in the pub. Fortunately, I have some money, they will be enough to pay the bill. During the conversation, confused thoughts and then go to the flight. When we come out from the bar was dark on the street. Passers little lighted windows, next to the theater crowds. Gray, or snowy, or rainy city, dry mouth by drinking. We go to the Greek, where she monitors the apartment, we go on the way to the store, buy wine, then enter through the front, which brings in the toilet. We rise to the second floor, everything inside is broken by evening whim. We drink up to six in the morning, say, we go to sleep, wake up together. Tea, cigarette, bed, life-affirming songs - six and a half weeks. Смотрите также: | |
