Засасывает бездна, там холод обретает форму, там для меня забито место, там рады всем, кто из другого теста, там так прекрасен свет небесный.
Вечная драма скрывается за банальной панорамой городских пейзажей и лиц с иссиня черной сажей, куда они придут покажет время.
Расскажут семьи как задыхаются растения, и там сражаются в забвении с неизбежным разложением, как старятся в мольбах взывая с сожалением.
Но идол глух, а пастырь слеп, и даже так, нашелся бы пастух не детских лет, но вместо этого: они упорно строят склеп, где уготованна судьба для тех, кто даже толком не увидел свет.
И вопреки всему, до вселенской доброты нет дела никому, мы нация смотрящих в стол: того кто оторвет от полотна свой взор постигнут ужасы невиданных высот.
Мы гидра с миллионами голов, мы отправляем себя сами на охоту за подводными камнями.
Бежать бессмысленно, не замечать присутствия не мыслимо
Я закую себя в гранит, я выпущу волков и оправдаю геноцид.
Мой фантом меняет вектор тяги
Я знаю что не стану потакать их прихотям во благо и время разнесет осколки памяти на расстояние не доступное для жалости.
Во мраке нынешнего дня отождествляю пустоту внутри себя с душой угасшего огня, чья чистота видна без контрастного стекла
Sucks abyss where the cold is taking shape, there is a place for me to be scored there welcome everyone who from another test, it is so beautiful light of heaven.
The eternal drama hidden behind a banal view of urban landscapes, and those with jet black soot where they come show time.
Tell the family as the plants suffocate and there battling in oblivion with the inevitable expansion, as the oldest in supplication crying with regret.
But idol is deaf and blind pastor, and even so, there would be no shepherd childhood, but instead they persistently build a crypt where ugotovanna fate of those who did not even see the light.
And in spite of everything, to the universal goodness no one cares, we are a nation watching on the table: one who tear their eyes away from the web horrors befall unprecedented heights.
We Hydra with millions of heads, we send ourselves on the hunt for pitfalls.
Run pointless to ignore the presence of no conceivable
I zakuyu himself in granite, I let the wolves and to justify genocide.
My phantom thrust vector changes
I know that I will not pander to the whims of the benefit of time and memory fragments will spread over a distance is not available for self-pity.
In the darkness of this day I equate emptiness inside the soul extinct fire, whose purity is visible without contrast glass
