открой на каждом углу цветочный
и книжный, на полках скрываясь
от пижонов, даря дамам охапки
пионов, завалив лепестками
притоны, я целовал тебя тогда
в пол тона, срываясь ногами
с хрупкого трона, надев на тебя
корону, принцесса северных крон,
и я вернусь в потерянный город,
как забытый бостон,
и походу бастард, но кричу тебе
стой, протянув охапку пионов,
мне бы ещё день протянуть
до тебя и ночного сияния стонов
под одеялом в новом неведанном мире,
что мы соткали сотами слов
и наших уютных бытовых
мелочей, без гротескных склок,
злых свор, в которых лишь
грязи поток, в тебе уверен на сто,
как в сопках и фьордах,
читая против тебя кон кордом,
рискуя никогда не забыть,
ставки на всё, как Чинаски,
скачки и ипподром,
за нами тотальный контроль,
над куполом каждого дрон,
и мы прячемся, прячемся, прячем
от всех бед и белой горячки
в подземелье,
как гризли, на всю зиму впадая в спячку.
пока кто-то поливает бензином дома,
дико спятив,
мы либо в пещеру, либо на острова,
и я вечность целую тебя,
на раз поднимаю голубые глаза
на два задыхаюсь
и пытаюсь убраться назад,
моё убранство цветёт,
как внутренний сад,
в котором я постиг твою красоту,
забравшись на самую опасную
высоту своих чувств,
там был Пруст, был Ален Рене,
Томас Вулф и каждый тонул
в этой реке, прыгнув на глубину
касания тел,
это как горит последний в мире
продуктовый отдел,
и каждый коп отстранится от дел,
что бы позволить любить
каждому каждого,
творить самое важное
в полных пионов глазниц,
мимо вальяжных
дорогой в семь саженей
я сажаю плоды
и даю побеги,
что бы нестись в неге
к бесконечному лету
внутренних лет,
расцветает под рёбрами лес,
и я помню детали всех твоих колец,
мой пион, как настоящий венец.
Open on every corner floral
and books, hiding the shelves
from Pijons, giving ladies
Peonies, lining petals
Attachments, I kissed you then
In the floor tone, breaking down his legs
From a fragile throne, putting on you
Crown, Princess of the Northern Cron,
And I will return to the lost city,
as forgotten Boston,
and hike bastard, but shouting you
Stay, stretching peonies,
I would still stretch
to you and night shine groans
Under the blanket in the new unfamiliar world,
that we woven hundreds of words
and our cozy household
smallest things without grotesque
evil conversions in which only
mud stream, confident in you for a hundred,
like in hill and fjords
reading the horse cord against you
risking never forget
rates on everything as chinasi,
horse racing and hippodrome
For us total control,
above the dome of each drone
and we hide, hiding, hiding
From all the troubles and white hot
in the dungeon
As Grizzly, full of winter falling into the hibernation.
While someone wipes in a gasoline at home,
wildly sleep
We either in the cave or on the islands,
And I kiss you eternity,
Raise blue eyes at times
Two choking
And trying to get out back,
My decoration blooms,
as an inner garden
in which I comprehend your beauty,
Choking on the most dangerous
The height of their feelings
there was a prunu, was Alain Rene,
Thomas Wolfe and every shatter
In this river, jumping to the depth
touch tel
it's like the last in the world
Grocery department
And every cop will remove from affairs,
what would afford to love
Each each
Mortwate the most important
in full peonies of the eye
past Vallaja
expensive in seven sages
I put fruit
And I give shoots,
what would be in black
To infinite fly
internal years
blooming under the roots of the forest,
And I remember the details of all your rings,
My peony like a real crown. Смотрите также: | |
