Разломленная надвое плотина.
Один из нас похож на стихотворца,
другой похож на сгорбленного горца,
в чьих лапах тлеет мелкая лучина.
Жди мартиролог! Вот и подождали.
Пускай зима в осьмнадцатые дали
летит, весна – в заоблачные выси.
Привет от щуки сухопутной крысе.
Но рыбок золотых зато до кучи
нам будет после, круча круче кручи,
гора одна другой горы отвесней.
В чём разница меж тишиной и песней?
А также криком помощи, а также
молчанием на месте всех домишек
(один другого был малоэтажней)?
Слизнула тьма воды жилой излишек
в один момент. С жильцами и гостями,
со всеми их страстями и горстями
любви и гнева, с их отжившим хламом,
с колбасной лавкой, с кладбищем и храмом.
Типичный случай, хроника рутины,
из космоса так не увидеть вовсе.
Но предостережения в вопросе
проезжего для сей худой плотины
не сослужили службы. Целых десять,
иль даже двадцать (некому повесить
на стену календарь) недель искали
причину, так и не нашли – пропали.
Составим опись! Ты пройдись вдоль ряда
всех новеньких могил. Собой порядок
они венчают геометрией ad verbum
с контрастностью склонённой вербы.
Но в этот завоёванный сухими
стадами букв и опоздавших цифр
мир трепетный с прогнозами плохими
внесём и мы свой грустный личный шифр.
А именно – пройдёмся, оглядимся,
на месте познакомимся, простимся.
Вот, собственно, и всё. Ведь не впервой нам
куплеты посвящать смертям и войнам.
Гремят раскаты – не лавин, не моря,
а поезда, что мчится, словно тризну
поёт своей трубой, не в укоризну
внимающим, а как свидетель горя.
И выше гор подъят его текучий
дрожащий дым, летящий чёрной тучей.
И лодка одинокая мерцает
в далёком море. И свирель играет
у пастуха. И вообще – всё так же,
как было до. Не скажешь, что однажды
вода, как будто вспомнив плети Ксеркса,
решила отомстить, и – словно в сердце
ножом – в плотину врезалась. Бывает.
А ты, мой друг, шутить изволь чуть позже,
когда уйдём! Здесь ветер не срывает
бельё с верёвки. Тишина. И всё же,
всё же… Каждый раз – как первый,
не сердце ноет, а скорее нервы.
Ведь даже нас, сменивших грязный китель
на нимб, не посещает небожитель.
Broken dam in two.
One of us looks like a poet,
the other looks like a hunched highlander,
in whose paws a small torch is smoldering.
Wait for the martyrology! So they waited.
Let winter be in the eighteenth
flies, spring - to sky-high heights.
Greetings from the pike to the land rat.
But gold fish, but to a heap
we will be after, steeper steeper than steep,
one mountain is more steep than the other.
What's the difference between silence and song?
And also a cry for help, and
silence in the place of all the houses
(one of the other was low-rise)?
The darkness of the water licked away the living surplus
at once. With tenants and guests,
with all their passions and handfuls
love and anger, with their obsolete trash,
with a sausage shop, with a cemetery and a temple.
Typical case, chronicle of routine,
from space you can't see it at all.
But the caveats in the question
passable for this skinny dam
did not serve. As many as ten,
or even twenty (there is no one to hang
wall calendar) weeks looking
the reason was never found - they were gone.
Let's make an inventory! You walk along the row
all the new graves. Self order
they crown with geometry ad verbum
with the contrast of a bent willow.
But in this conquered dry
herds of letters and belated numbers
the world is quivering with bad forecasts
we will also introduce our sad personal code.
Namely - let's walk, look around,
let's get to know each other on the spot, say goodbye
That, in fact, is all. It's not the first time for us
couplets to devote to death and wars.
Rumbles are thundering - not avalanches, not seas,
and the trains that rush like a feast
sings with his trumpet, not to reproach
listening, but as a witness to grief.
And above the mountains they will raise it flowing
quivering smoke flying in a black cloud.
And the lonely boat flickers
in the distant sea. And the pipe plays
at the shepherd's. And in general - everything is the same
as it was before. You can't say that one day
water, as if remembering the whips of Xerxes,
decided to take revenge, and - as if in my heart
with a knife - I crashed into the dam. It happens.
And you, my friend, if you please joke a little later,
when we leave! Here the wind doesn't blow
linen from the rope. Silence. But still,
nevertheless ... Every time - like the first,
not heart aches, but rather nerves.
After all, even us, who changed our dirty tunic
on a halo, the celestial does not visit. Смотрите также: | |
